|
Я не знаю, хорошо это или плохо — испытывать дурные предчувствия, но точно знаю, что процентов восемьдесят из них точно сбываются. «Младенцы улыбаются еще до того, как начинают видеть», — сказала актриса. Не относится ли это и к предчувствиям? Могут ли их испытывать дети, пусть даже и не зная толком, что это такое? Актриса стояла посреди церкви Святого Томаса, являя собой воплощение всех человеческих горестей, реальных и воображаемых, и показывала священнику фотографию. Ясное дело, фотографию своего любимого. Мне она ее не показывала, да и я сам не испытывал особого желания взглянуть. Каким он был, тот парень? Высокий, бородатый? Все погибшие военные корреспонденты, о которых я читал, были тощие, как глисты, и имели самую заурядную внешность. Пока я размышлял, имеет ли смысл ждать ее снаружи или все-таки стоит войти, актриса вдруг закричала: — Он здесь, здесь, ведь правда? Она выкрикнула это не настолько громко, чтобы ее услышали во всей церкви; не было в ее голосе и истерических ноток, от которых бросает в дрожь, но все же этого было достаточно, чтобы хор смешался и сбился с такта. У священника было типичное медовое выражение лица, и я ни за что бы не подумал, что он мог как-то вызвать гнев актрисы. Скорее всего, он просто взглянул на фото и мягко произнес: нет, этого человека я не видел. Но почему она закричала? Нервы у нее были определенно не в порядке, но все же она была не из тех, кто легко теряет самообладание перед посторонними. Я бросился внутрь и, словно пастушок из пасторали, спасающий раненого ягненка, обхватил ее за плечи. Почувствовав мое прикосновение, актриса вновь закричала, словно обретя новые силы: — Почему вы не хотите мне сказать? Не было никакого смысла оставаться здесь дольше. Этот храм был одним из двух, которые назывались традиционалистскими; без ремонта и реставрации он простоял бы еще лет сто. Кроме того, насколько мне было известно, здесь не было ни одного прихожанина-японца. Продолжая обнимать актрису за плечи, я повел ее по направлению к выходу. Тело ее показалось мне неожиданно податливым. — Это он прислал мне цветы, он, он! — выкрикнула она напоследок и съежилась в моих объятиях. Никто уже не расслышал ее слов. После этого актриса погрузилась в молчание. «Куда бы вы хотели отправиться?» «Не хотите ли есть?» «Может быть, лучше вернуться в отель?» «Не хотите ли посмотреть другой храм?» Она не ответила ни на один из моих вопросов. В таких случаях я обычно отправляюсь в парк или на берег моря, но поглядев в зеркало заднего вида, я понял, что это вряд ли поможет восстановить ее душевное равновесие. — 51 —
|