Рабы

Карла сказала, что отношения у них довольно-таки серьезные, потому что:

— ...вы же знаете, как трудно заманить сюда кого-то из Сан-Франциско.

Она права. Вы можете предложить жителям Сан-Франциско три автомобиля «инфинити J30», и они все равно найдут оправдание, чтобы не проехать эти жалкие 25 миль до Силиконовой долины.

Вообще-то снобизм между Долиной и Городом взаимный. Долина считает Город снобистским и декадентским, а Город уверен, что Долина технарски скучна и неизобретательна. Но я замечаю, что эти убеждения начинают размываться. Это все звучит похоже па старую песню Джоан Баэз «Один оловянный солдатик».

Пока мы с мамой выгуливали Мисти в стэнфордском дендрарии, она рассказала мне об одном разговоре двух людей с болезнью Альцгеймера, который она услышала в доме престарелых, где она работает волонтером:

А: Как твои дела?

В: Нормально. А твои?

А: Как твои дела?

В: Я в порядке.

А: Так ты в порядке?

В: Как твои дела?

Я засмеялся, а она спросила меня почему, и я ответил: — Это напоминает мне американские чаты в Интернете!

Она потребовала пример, вот я ей и привел:

А: Эй, вы.

В: Привет, А.

А: Привет, В.

С: Привет. В: О, глянь, и С здесь.

А: Привет, С!

В: СССССССССССС

С:А+В = В+А

А: Ну, мне пора.

В: Пока, А.

С: Пока, А.

В: Ух.

С: Ух-ух.

— Это, — сказал я, — во многом навязываемый, трансглобальный, парадигму-смещающий, эпоху-определяюший диалог, которому каждый журнал на свете посвящает целые акры печатной площади.

Ах да, шерсть Мисти была вся увешана колючками, и нам понадобилось пятнадцать минут, чтобы удалить их.

У мамы и вправду появилось так много энергии теперь, когда она ежедневно плавает. И ее уверенность раздулась неимоверно с тех пор, как она победила на соревновании по плаванию. Она перекладывает свою кучу камней с новой силой.

ЧЕТВЕРГ

Просочилась потрясающая сплетня: Сьюзан и бедный кроткий Эммет Кауч, наш мангафобический раскадров-щик, сошлись. Это выглядело ТАК стыдно: прямо посреди офиса Эммет начал унижаться:

— Ты считаешь меня просто куском мяса, Сьюзан. Не уверен, что мне это нравится.

А Сьюзан в ответ:

— Я не называю тебя куском мяса. Я называю тебя моей постельной игрушкой.

(Сьюзан обозревает комнату на наличие возражений, а мы все сидим, притворяемся, что работаем, наши взгляды, как у грустных беспризорных детей, впились в клавиатуру.)