|
Наплевав на приличия, она встала и пошла. Из центра ряда. Публика шикала. Ещё бы. Профессор-бизнесмен, как человек воспитанный, поплёлся за Сашкой. Кроме разрывающей голову боли Сашку тревожил ещё только один вопрос: «Как идти?! Передом к недовольным зрителям, как и положено этикетом? Но тогда к сцене она будет задом. Неловко. «Меня тревожит этический вопрос: как к вам развернуться – задом или гениталиями?» Откуда это?» Тенор в очередной раз взвыл. «Треснуть бы тебя!»… «Бойцовский клуб». Точно! Одноразовые друзья…» Сашкин выход не остался не замеченным никем, от солиста до галёрки. Она крутилась то так, то эдак, внезапно скрючиваясь от очередного обжигающего всплеска в мозгу. Она танцевала диковинный танец. Вслед за ней дрифтом продвигался профессор, клокоча на ходу: «Прошу выбачэння! Прошу выбачэння!» – Что с вами, Александра?! – заботливо взял он Сашку под руку, когда они, наконец, выбрались в холл. – Зубы, – простонала Сашка. – Никогда не болели. – Идёмте лечить! Немедленно! Тут недалеко, буквально за углом, есть стоматологический кабинет. Кажется, круглосуточный, – спутник источал искреннее сочувствие. Вот так Сашка и лишилась сразу двух зубов мудрости. Ночью. Во Львове. Без помощи всяких «кодированных» записных книжек. Профессор заплатил. Она протестовала, но было поздно. Пока здоровенный молодой дядька, напевая, что-то колол в самые отдалённые латеральные углы распахнутой Сашкиной пасти, затем орудовал там устрашающего вида железякой, не прерывая пения, львовский профессор-бизнесмен уже заплатил. Джентльмен. Стоматолог накорябал на бумажке название обезболивающего. – Только ни в коем случае на голодный желудок! Или не слишком много сразу. – Доктор, так я же щещас не могу есть! – пошевелила Сашка онемевшими челюстями. – Не можете есть – пейте! – бодро пошутил доктор. Вопреки Сашкиным опасениям и предупреждениям коллег, во Львове отлично говорили по-русски. Когда хотели. – Это как в шовецкой Прибалтике. Когда хотели – прекрашно говорили, – прошепелявила Сашка в профессора. – Что вы имеете в виду, Сашенька? – с готовностью засюсюкал тот в ответ. Сашка частенько отвечала своим мыслям вслух, чем ставила собеседников в неудобное положение. – Ижвините, это я шебе. И ещё ижвините, што я ишпортила вам прекрашный вечер. Я люблю оперу, и мне так неловко… И вообще! – Перестаньте! – профессор махнул рукой. – С вами, Сашенька, любой вечер прекрасен. «Приехали. Опять-двадцать пять!» — 39 —
|