|
Гарбуз подозревал, что я имею против него какие-то дурные намерения, и непрестанно мучал меня. Он развлекался тем, что тыкал мне под ребра рукояткой мотыги, швырял меня в крапиву или колючие кусты и веселился, наблюдая, как я вытаскиваю из тела колючки. Он пугал меня тем, что за непослушание посадит мне на живот мышь, как это делают мужья с неверными женами. Это пугало меня больше всего: я слишком ярко представлял на своем пупке мышь под стаканом. Я чувствовал, как будет больно, когда попавший в ловушку грызун начнет проделывать себе путь через пупок в мои внутренности. Я перепробовал самые разные заклинания, но Гарбуза ничего не брало. Однажды, когда он привязал мою ногу к табурету и щекотал пятку пшеничным колоском, я вспомнил один из рассказов Ольги – о ночной бабочке с изображением черепа на спинке, похожим на то, что я видел на фуражке немецкого офицера. Если поймать такую бабочку и трижды дунуть на нее, то самый старый человек в доме очень скоро умрет. Вот почему новобрачные не спят по ночам. Чтобы поскорее получить наследство, они ловят эту бабочку. Теперь, после того как Иуда и Гарбуз засыпали, я ходил по комнатам, открывал окна и запускал в дом бабочек. Они слетались тучами и, сталкиваясь друг с другом, бешено вились вокруг колеблющегося пламени свечи. Некоторые летели прямо на огонь и сгорали заживо или прилипали к оплывающему воску. Говорили, что по промыслу Божьему они превращались в разнообразные существа и в каждом перевоплощении испытывали страдания в соответствии с провинностью. Но меня нисколько не интересовали их грехи. Хотя, размахивая в окне свечой, я зазывал всех бабочек – нужна была мне только одна из них. Как-то ночью огонь свечи и мои движения разбудили Иуду, а его лай поднял Гарбуза. Он подкрался ко мне сзади. Увидев, как я прыгаю по комнате со свечой в руке, окутанный тучей мух, ночных бабочек и других насекомых, он решил, что я выполняю какой-то языческий цыганский обряд. Наутро Гарбуз наказал меня особенно жестоко. Но я не отказался от своего намерения. Много недель спустя, уже перед самой осенью, я наконец поймал вожделенную бабочку с причудливой отметиной. Осторожно подув на нее три раза, я отпустил бабочку. Она покружилась возле печки и улетела. Теперь я знал, что Гарбузу осталось жить считанные дни, и с жалостью смотрел на него. Он не догадывался, что палач уже вышел за ним из далекого, заселенного недугами, болью и смертью ада. А может быть, он уже пришел и лишь дожидается удобного случая, чтобы перерезать нить его жизни, как срезают серпом хрупкий стебель. Я перестал обращать внимание на побои и внимательно заглядывал в лицо своего мучителя, надеясь увидеть признаки приближающейся смерти. Если б он только знал, что его ожидает! — 68 —
|