В Москву!

— А ты всегда, когда злишься, еще больше нравишься мужикам. И ты прекрасно об этом знаешь.

— Все, заткнись, придурок. Пусть тебе приснятся голые телки. Я никуда не пойду.

«Интересно, она уже накрасилась или только выбирает, что надеть?» — подумал Толик.

Нора перезвонила через минуту.

— Толик, я, наверное, все-таки пойду. Как ты думаешь? Мне кажется, это, типа, мой профессиональный долг.

— Смотря какую профессию ты имеешь в виду.

— Вот ты свинья, Толик. Тебе бы на моем месте разве не было интересно посмотреть, как эти сморчки из администрации будут облизывать этого мудака?

— Смотри, чтобы тебе самой ничего не пришлось облизывать.

— До свидания, — сказала Нора и бросила трубку.

Через час она вошла в банкетный зал отеля «Эдисон-Лазоревая», единственной гостиницы на всем побережье, где постельное белье меняли каждый день.

Из банкетного зала неслось «…и лишь Андреич бриллиант земли». Эти стихи главный редактор Нориной газеты написал специально для Бирюкова по просьбе администрации. Олигарха здесь считали стратегическим инвестором и потому угощали мороженой осетриной и дорогим порошковым вином.

Две вице-мэрши — одна с прямоугольной фигурой и квадратной прической, а другая с квадратной фигурой и прямоугольной прической — пили на брудершафт. Жирный мэр с обиженной рожицей усадил на колено толстозадую украинку, днем подрабатывавшую официанткой, из тех, про которых в Сочи говорят «приехала заработать на отъезд». Мэр совал ей в руку рюмку с водкой, а она хохотала и приговаривала:

— Ви мне, батьку, бильше не налывайте, бо я вже такая, як вам трэба.

Вокруг стола пять полуодетых журналисток изображали утомленную томность. Еще пять изображали милую заспанность. Каждая из них знала, что ее последний шанс вырваться из беспросветного будущего — это остаться сегодня в «Лазорьке» с Бирюковым и сделать ему такой минет, чтобы он забрал ее в Москву.

Норе вдруг стало стыдно, что она все-таки пришла. Она уже развернулась в сторону выхода, но тут чья-то рука поймала ее запястье, отчего она вздрогнула.

— А вот и вы, — улыбнулся слегка пьяный Бирюков. — Любительница северного чая.

— Я уже собиралась уходить.

— Вы только пришли, я же видел. Впрочем, я тоже собирался уходить. Мы с вами идем в ресторан.

— Это вы так решили?

— Да, это я так решил. А вы разве против?

— Вообще-то я не собиралась ни в какой ресторан, и тем более с вами, — неуверенно сказала Нора.

— Я тоже не собирался. Но вы же видите, что тут происходит. Я не могу ужинать в такой обстановке.