|
Утром в двадцать три минуты седьмого в моей комнате начинает звонить телефон, и я снимаю трубку. Это Джимми Фьоретос, который в панике принимает меня за маму. – Тесси, скажи Милту, чтобы он срочно бежал в ресторан. Цветные взбунтовались! – Дом Стефанидисов, – вежливо отвечаю я, как меня учили. – Говорит Калли. – Калли? О господи! Детка, позови своего отца. – Одну минуту. – Я кладу розовую трубку и иду в спальню родителей будить отца. – Там мистер Фьоретос. – Джимми? Господи, что ему надо? – Отец отрывает голову от подушки, и на его щеке отчетливо видна вмятина от дула пистолета. – Он говорит, что кто-то взбунтовался. Отец вскакивает, словно весит не сто девяносто фунтов, а по-прежнему сто сорок. В акробатическом прыжке он приземляется на ноги, совершенно забыв о том, что он наг, и о том, что у него утренняя эрекция. (Таким образом, все детройтские бунты связываются в моем сознании с возбужденными мужскими гениталиями. Даже не просто мужскими, а отцовскими, и самое ужасное, что он тянется за пистолетом.) Проснувшаяся Тесси умоляет Мильтона, прыгающего на одной ноге и пытающегося натянуть на себя брюки, никуда не ходить, и вскоре просыпается весь дом. – А я тебе говорила! – кричит Дездемона вслед сбегающему по лестнице Мильтону. – Ты поставил церковь для святого Христофора? Нет! – Милт, пусть этим занимается полиция, – уговаривает Тесси. – Папа, а когда ты вернешься? – встревает Пункт Одиннадцать. – Ты же обещал сегодня съездить со мной на радиостудию. И я, зажмуривая глаза, чтобы стереть из памяти только что виденное: – Пойду-ка я обратно в постель. Единственный, кто молчит, так это Левти, потому что в общей сумятице он не может отыскать свою грифельную доску. Полуодетый, без носков и трусов, Мильтон Стефанидис несется на своем «олдсмобиле» по утренним улицам Детройта. До Вудворда все выглядит вполне прилично. Дороги пусты, все еще погружены в сон. Однако когда он сворачивает на Гран-бульвар, то видит, что в небо поднимается столб дыма. И в отличие от других столбов, поднимающихся из дымовых труб, этот не рассеивается в общем смоге. Он висит над землей, как коварный торнадо, кружась и не растекаясь, подкармливаемый невидимой пищей. «Олдсмобиль» летит прямо ему навстречу. Внезапно появляются люди. Они бегут и что-то несут. Одни оглядываются и смеются, в то время как другие машут руками и просят их остановиться. Раздается вой сирен. Мимо проносится полицейская машина. Офицер, сидящий за рулем, делает знак Мильтону поворачивать назад, но тот отказывается повиноваться. — 178 —
|