Киоко

Но правда не сделает счастливой эту девушку, специально прилетевшую из такой далекой страны, как Япония. В любом случае ничего хорошего ее тут не ждет. Выбивая дробь каблучками, то правой, то левой ногой, она приближалась шагом фламенко, а затем начала делать самые яростные движения из всех существующих в афро-кубинских танцах — соngа.

Киоко поднимала и опускала правую руку и правую ногу, а затем левую руку и левую ногу попеременно, но в одном ритме, внимательно следя при этом за тем, чтобы ось тела не двигалась ни в сторону, ни вверх или вниз. Только ее плечи и торс свободно двигались вокруг неподвижной оси. В танце нельзя напрягать плечи. Напротив, следует полностью сконцентрироваться на движениях нижней части тела, бедер и коленей, полностью расслабив плечи. Этот агрессивный танец по происхождению ритуальный. Он прост, но, говорят, дает сильную нагрузку на сердце и легкие. Это танец воинов, свирепая церемония с запахом крови, витающим в воздухе, но в исполнении Киоко он производил совершенно иное впечатление.

Танец становился элегантным и сексуальным. В этот момент звучало соло на альт-саксофоне, сопровождавшееся стоном электроперкуссий. Исполнял его саксофонист Роландо Перес, руководитель гениального оркестра из Карденаса, что на Кубе, и вслед за своим соло он вел духовые, звучавшие вдохновенно и тонко, как в заключительной части симфонии. Киоко почти совсем не вспотела, но ее кожа в голубом свете танцевальной площадки казалась мертвенно-бледной. Один раз девушка бросила на меня взгляд, полный грусти. Я затаил дыхание, в горле у меня пересохло, я забыл, что у меня в руках стакан с ромом. Никто из клиентов не мог оторвать взгляда от Киоко. Было отчетливо видно, как черное тело Ральфа покрылось гусиной кожей. Она решила танцевать до полного изнеможения. На фоне бурного соло альт-саксофона было слышно прерывистое дыхание Киоко. Ее ритмичные эротические вздохи медленно, но верно становились все глубже и глубже. Словно грудь ее готова была разорваться. Я прошептал: — Хватит, Киоко, я понял.

Ее летящие черные волосы, казалось, оставляли за собой след в воздухе. И не один я понимал, что означали эти следы, все присутствующие понимали это. Все встали и смотрели на Киоко, застыв на своих местах. «Танец, которому Хосе научил меня, это не пустое развлечение и не салонный дивертисмент» — вот что она нам говорила пылом всего своего тела.

Я подумал, что должен сказать Киоко все. Мне было стыдно за то, что я скрыл от нее правду во имя такого призрачного понятия, как счастье.