|
– Как интересно! – Мода на товары, изготовленные политическими заключенными. – Что? – Производители находят политзаключенных, уговаривают сделать что-нибудь своими руками и продают с наценкой. – Что-то я не врубаюсь. – Вот этот товарищ на экране… – Коупленд повернул ко мне ноутбук, чтобы я получше рассмотрел китайца на площади. – Знаете, чем он сейчас занимается? Ведет переговоры с «Веризон» и «Пицца-Хат». Он будет ставить панели на рекламные сотовые телефоны для «Пицца-Хат». Их будут дарить тем, кто закажет новое блюдо. «Пицца-Хат» все проталкивает идею сыра под слоем теста, но потребители упираются. – Точно, мне брат об этом рассказывал! – Ну вот. А еще я собираюсь навестить Аун Сан Су Чжи. – Кого-кого? – Это женщина из Бирмы, которая несколько лет назад получила Нобелевскую премию мира. – Ах да! – Она ведет переговоры с сетью универсамов «Уол-Март». Будет работать за станком, который выпускает белые пластмассовые стулья. – А как узнать, что стулья делала она, а не кто-то еще? – К каждому стулу будет прилагаться сертификат аутентичности, подписанный ею собственноручно. Можно вставить в рамку. – Много ей придется подписывать… – Я серьезно. На долю «Уол-Марта» приходятся два процента валового внутреннего продукта Китая. Правда, количество стульев будет ограничено. Будут награждать ими владельцев карточек, которые покупают в год больше определенной суммы. – Ух ты! – Начали разносить ужин. – Еще поговорим. – Конечно. После макарон и нескольких порций виски у меня слегка закружилась голова, и я решил посмотреть, что за программы на видеоэкране. Скажу вам сразу: я не говорю ни по-японски, ни по-китайски, но понял, что японское телевидение классное, а китайское – отстой. Даже в самолете они показывают экскурсии по заводам. После десятого визита на завод микропроцессоров я задремал. Проснулся с тяжелой головой, но вполне довольный – ура, я великий путешественник! Мне вспомнилось, как Бри в комнате для перекусов, пока я разогревал себе суп, рассказывала про книги Коупленда. Якобы Коупленд сказал: если в твоей жизни нет сюжета, она бессмысленна, и с таким же успехом ты можешь быть водорослью или бактерией. Интересно, что на это скажет сам Коупленд. Он передо мной в долгу, потому что на третьем курсе нас заставили прочитать его роман. Он с легкой опаской проследил глазами, как я подхожу. – Так вот, мистер Коупленд… Мне говорили, что вы думаете, если из жизни нельзя сделать роман, нет смысла жить, потому что тогда человек не важнее, чем водоросль. — 124 —
|