Стиляги. Как это было

Вадим Неплох:

Мы собирались на Литейном – у зеркал. Это угол Невского и Литейного. Напротив – кафе “Автомат”. Там можно было поесть макарон с сыром очень дешево, и хлеб стоял на столах бесплатно. Бутылочку портвейна можно было позволить себе. А потом пойти “на хату”: если у кого свободная квартира, девушки и все прочее. Такая была жизнь беспечная.

Виктор Лебедев:

Невский проспект мы называли, как и следовало ожидать, Бродвеем. Это была правая часть от Московского вокзала. На левой почти не гуляли, а вот на правой часть от Литейного проспекта до улицы Желябова (Большая Конюшенная) гуляли все и там же встречались. Много было бездельников, много студентов. Из этой толпы вышло много талантливых людей, которые стали потом гордостью русской культуры: и кинорежиссеры, и актеры, и музыканты, и композиторы. Это была питательная среда. И Невский проспект – это был своеобразный такой клуб, потому что в то время все жили в диких коммунальных квартирах, приткнуться было негде, поэтому выходили на Невский.

Юрий Дормидошин:

Надо учесть роль Невского проспекта в жизни города. Это сейчас он потерял тот смысл. А тогда Невский проспект являлся местом, где жизнь била ключом. Был такой моцион – выйти на Невский часов в семь вечера и пройтись по нему, встретить своих знакомых. Брод начинался от площади Восстания и шел до Литейного проспекта. Были так называемые “зеркала” – гастроном на углу Невского. И вот совершался такой променад, на котором показывали себя – свое отношение к моде, свое отношение к жизни.

Олег Яцкевич:

“Центровые” – те, кто встречались на Невском. Уже потом, по прошествии многих лет, как-то вижу – мчится мужчина. И на бегу мне: “Привет, центровой!” Так и не знаю, кто это.

“Чувихи”

Сегодня, вспоминая о стиляжных временах, некоторые называют тусовку стиляг чуть ли не “мужским клубом”. Но какое-то количество девушек-стиляг все же было. Хотя, конечно, их было гораздо меньше, чем стиляг-парней. Причина понятна: если парень-стиляга сразу же объявлялся хулиганом, то девушка – “девицей легкого поведения”, а то и проституткой, а в тогдашнем пуританском обществе репутация “проститутки” была гораздо хуже репутации “хулигана”.

Как вспоминает Алексей Козлов, “все школьницы и студентки были воспитаны в исключительно строгом духе, носили одинаковые косички и венчики, одинаковые темные платья с передниками”, что явно контрастировало с внешним видом “чувих”: короткая стрижка-“венгерка”, туфли на высоком каблуке, клетчатые юбки. В глазах большинства девушка, выглядевшая таким образом, автоматически становилась “девушкой легкого поведения”.