Седой

Она пустила воду в ванной. Иванов бросил вещмешок в угол, повесил китель рядом с куртками сестры, заглянул в огромную — в два окна — кухню.

— Снимаешь?

— Нет. Это моя квартира.

— Быстро дали. От «Интуриста»?

— Ага. От «Интуриста».

— Замуж не вышла еще?

— Куда торопиться? Первый раз в своем доме живу, — Алла появилась из комнаты, сладко, хищно потянулась. — Мой дом! Никого не хочу! Одна буду жить!

В ванной во всю высоту двери было вмонтировано зеркало. И снова, как в поезде — лицо, Иванов со спокойным удивлением разглядывал свое тело, скелет, обтянутый темной стариковской кожей. На костях, кажется, не осталось мускулов, кисти рук были непомерно широки…

…— Были б кости целы, а мясо нарастет, — сказал врач. — Одевайся, — он отошел к столу. — Через десять лет будешь бегать трусцой, чтобы спасти талию. Больше ешь, не переохлаждайся… — он стал заполнять историю болезни.

Иванов медленно натягивал больничную пижаму.

— И не вини себя, — сказал врач, не отрываясь от работы. — Ты не господь бог… Остался жив — надо жить. На все сто, понял?..

— Ты не утонул там?

Иванов с трудом разомкнул глаза — он лежал в ванне, по горло в густой искрящейся пене — хрипло ответил:

— Нет.

— Давай активнее. Мне через час на работу.

Когда Иванов на ватных ногах вышел из ванной, Алла была уже в узком черном платье, черных туфельках на остром каблуке, подкрашенная и неуловимо изменившаяся, не похожая на себя утреннюю — что-то кукольное появилось в лице.

— В коленках не жмет? — насмешливо спросила она, указывая на просторные армейские трусы. — Мужского белья, извини, не держу, так что походишь пока в этих «бермудах». Вот джинсы — мы, кажется, одного размера. Футболка. Куртку любую возьмешь…

Иванов вяло ел на кухне, Алла сидела напротив, подперев щеку маленьким кулаком.

— Почему ты седой, братик?

— Так получилось.

— Ты всегда был предельно внятен: да, нет, не твое дело… Поедешь в Калугу?

— Завтра с утра. Надо получить паспорт.

— К матери… зайдешь?..

— У меня нет матери. И не было.

Алла помолчала.

— Я только раз вырвалась… Прибрала немного. Надо еще памятник заказывать, землю для цветов…

— Слушай, — резко сказал Иванов. — Мне наплевать, что там происходит! Мне безразлична эта женщина, понимаешь? Пока жива была, а теперь — тем более!

— Я думала, ты изменишься в армии… — грустно сказала Алла, — Ладно, мне пора. Будешь выходить — не забудь ключ, — она пошла к двери. — Вечером позову ребят.