|
— …Не к Плюхиной же обращаться, — сказал редактор. Вот оно, думаю, твое подсознание. — Сделайте, голубчик. — В смысле — зашить? — На скорую руку. — Вообще-то я не умею… — Да как сумеете. Короче, зашил я ему брюки. Чего уж там… Заглянул в лабораторию к Жбанкову. — Собирайся, — говорю, — пошли. — Момент, — оживился Жбанков, — иду. Только у меня всего сорок копеек. И Жора должен семьдесят… — Да я не об этом. Работа есть. — Работа? — протянул Жбанков. — Тебе что, деньги не нужны? — Нужны. Рубля четыре до аванса. — Редактор предлагает командировку на три дня. — Куда? — В Пайде. — О, воблы купим! — Я же говорю — поехали. Звоню по местному телефону Туронку: — Можно взять Жбанкова? Редактор задумался: — Вы и Жбанков — сочетание, прямо скажем, опасное. Затем он что-то вспомнил и говорит: — На вашу ответственность. И помните — задание серьезное. Так я пошел в гору. До этого был подобен советскому рублю. Все его любят, и падать некуда. У доллара все иначе. Забрался на такую высоту и падает, падает… Путешествие началось оригинально. А именно — Жбанков явился на вокзал совершенно трезвый. Я даже узнал его не сразу. В костюме, печальный такой… Сели, закурили. — Ты молодец, — говорю, — в форме. — Понимаешь, решил тормознуться. А то уже полный завал. Все же семья, дети… Старшему уже четыре годика. Лера была в детском саду, так заведующая его одного и хвалила. Развитый, говорит, сообразительный, энергичный, занимается онанизмом… В батьку пошел… Такой, понимаешь, клоп, а соображает… Над головой Жбанкова звякнула корреспондентская сумка — поезд тронулся. — Как ты думаешь, — спросил Жбанков, — буфет работает? — У тебя же есть. — Откуда? — Только что звякнуло. — А может, это химикаты? — Рассказывай… — Вообще, конечно, есть. Но ты подумай. Мы будем на месте в шесть утра. Захотим опохмелиться. Что делать? Все закрыто. Вакуум. Глас в пустыне… — Нас же будет встречать секретарь райкома. — С полбанкой, что ли? Он же не в курсе, что мы за люди. — А кто тормознуться хотел? — Я хотел, на время. А тут уже чуть ли не сутки прошли. Эпоха… — Буфет-то работает, — говорю. Мы шли по вагонам. В купейных было тихо. Бурые ковровые дорожки заглушали шаги. В общих приходилось беспрерывно извиняться, шагая через мешки, корзины с яблоками… Раза два нас без злобы проводили матерком. Жбанков сказал: — 26 —
|