Поколение А

* Отрывок из «Поминок по Финнегану» в переводе Анри Волохонского. Весь перевод можно посмотреть здесь: http://www.mitin.com/projects/Jovce[/].

Тревор перечитал этот абзац еще раза четыре. С тем же успехом там могло быть написано:

… Га-a! Дзинь! Бдыж. А -а-а! Плюх! Бах! Брамп! Хлобысь! Аба-куба! Карпет! Ту-ту! Грымо! Ба-бах! Хрясь! Хрю! Угррыгг!

В абзаце не было смысла, и в то же время там был некий смысл. Тревор подумал, что английский язык уникален в том смысле, что как над ним ни изгаляйся, как ни меняй расстановку слов, как ни коверкай сами слова, ты все равно худо-бедно поймешь, о чем речь. Ну, как все понимали мастера Йоду. В других языках такой номер не пройдет. Французский? Dieu!

Поставишь неправильно lе или la -та вся фраза рассыплется в акустическую бессмыслицу. Английский, он более гибкий: можно в течение часа взбивать его в миксере, потом вынуть, встряхнуть – и смысл все равно сохранится.

У Тревора появилась мысль, как еще сильней обессмыслить «Поминки по Финнегану». Он пошел в туалет и поднес книгу к зеркалу, раскрытой на странице все с тем же абзацем, потом перевернул ее вверх ногами, и кусок текста превратился в оптический абсурд, в нечитаемую шифровку, в пенджабские письмена. Переключив метафорический рычажок у себя в подкорке, Тревор представил, что смотрит в книгу, написанную на каком-то еще неизвестном науке, абсолютно новом языке.

Потом он вернулся к себе в купе, купил кофе у проходившего по вагону разносчика, еще раз перечитал тот абзац и подумал, что должен быть способ, чтобы довести текстовой фрагмент до полного абсурда исключительно силой ума – без вспомогательных средств типа зеркал и переориентации печатной страницы. Точно так же, как можно превратить чье-то имя в бессмысленное сочетание звуков, если долго повторять его вслух.

Тревор прищурился, потом широко распахнул глаза, потом снова прищурился, и – вот оно! – где-то ближе к Генуе текст, отпечатанный в книге, превратился в полную белиберду. Слова утратили всякое значение, буквы обернулись бессмысленными закорючками, и впервые за долгие годы на Тревора снизошло ощущение покоя, ощущение… погодите… Ничего себе! За все время, пока Тревор был занят обессмысливанием абзаца, он ни разу не вспомнил о своей игромании. Ни разу! Это невероятно. Тревор воспрянул духом. Может быть, эта странная книга станет лекарством от беспрестанных навязчивых «игорных» мыслей, проедающих ему мозг? Неужели такое возможно?! Тревор принялся лихорадочно листать книгу, выхватывая наугад куски текста и мысленно превращая их в нечитаемые крокозябры. Ему было так хорошо и спокойно, и время прошло незаметно, и он сам не заметил, как поезд прибыл в Милан, где у Тревора была пересадка на Локарно.