Малоизвестный Довлатов. Сборник

Таллинн

1992

Нина Аловерт[197]

Нью-Йорк. Надписи и фотографии

Сергей Довлатов надписывал свои книги друзьям и знакомым с охотой и без малейших затруднений. Почти все посвящения, которые мне приходилось читать, остроумны и смахивают на экспромты, хотя, как я знаю, большая их часть тщательно обдумывалась заранее.

По автографам Довлатова на подаренных мне книгах можно судить не только о галантности автора, но и — до некоторой степени — о стиле отношений в среде нью-йоркской русскоязычной эмиграции в 1980-е годы. Речь идет, разумеется, о художественной интеллигенции, то есть о людях свободных, мало кому в мире подходящих, но и не слишком доступных, профессий. Поскольку обращены эти маленькие, чаще всего шутливые, послания ко мне, без моей персоны в рассказе тоже не обойтись.

Итак, надпись первая — на «Невидимой книге»:

«О! Если б мог в один конверт

Вложить я чувства, ум и страсти

И отослать его на счастье

Милейшей Нине Аловерт!..

Тогда бы дрогнул старый мир

И начался всеобщий кир!

15 ноября 79. New York. С.Д.»

«Кир» и без пожеланий Довлатова охватил все слои богемно-художественной интеллигенции, широкий поток которой хлынул в Нью-Йорк в 1977-79 гг. Несмотря на неустроенные, мягко говоря, житейские проблемы, настроение у всех — близкое к эйфории: мы — в Америке, мы — свободны… Вот немного еще повеселимся, и весь цивилизованный мир — у наших ног. «Кир» идет по каждому поводу, а поводом служит любой предлог, например, отсутствие очередей и разнообразие этикеток в бесчисленных винных лавках, «ликер-шопах». Но дело даже не в обилии и дешевизне выпивки. В частных домах (иногда — в галереях) открываются выставки русских художников, читаются стихи и, что редкость в любые времена, проза. Каждый божий день — куда-нибудь толпой, затем — к кому-нибудь завершать это дело праздником. И каждый знает о себе достоверно: он — единственный, ему уготована исключительная судьба!

На одном из таких сборищ я и познакомилась с Довлатовым, о котором в Ленинграде знала понаслышке.

В апреле 1979 года на квартире у милейшей Татьяны Ретивовой (дочь эмигрантов «первой волны», родилась в Америке) в большом лофте (обширное, со снятыми перегородками, помещение в доме) европеизированного нью-йоркского района Гринич-Виллидж мы собрались на встречу с авторами парижского журнала «Эхо», издававшегося Владимиром Марамзиным. Из Парижа прилетели Олег Целков и Александр Глезер. Рядом с ними сидел милый скромный юноша Эдик Лимонов. Прочитал свой рассказ, кажется, под названием «Красивые девушки со мной не е…» (извините). Во всяком случае эта фраза в рассказе постоянно возникала. Выслушали мы его без раздражения, скорее — веселясь. Бурное и скандальное будущее многих присутствующих было впереди. Художественная нервность в ту пору еще не переходила в неврастению.