|
- Кто? - Да я, я, господи, - устало и безразлично сказала Паша. Вошла в комнату, увидела Ивана, качнулась, прислонилась к косяку и тихо сказала: - Здравствуйте, Иван Трофимыч… - Принесла? - заглушив Иванов ответ, нетерпеливо спросил Федор. - Принесла, - сказала Паша и достала из кошелки четвертинку. - Вот, Иван Трофимыч, все, что даете мне, на водку уходит. Каждый день требует. Каждый божий день… Она опустилась на стул, все еще держа четвертинку в руке. - Ну?… Давай, ну?… - зло и беспокойно закричал Федор. - А что делать, а? - тихо продолжала Паша, не обратив на него внимания. - Ведь криком кричит от боли, исходит весь. А выпьет - вроде легче. - Яд ведь, - сказал Иван. - Губишь ведь, Прасковья, опомнись. - Знаю, - покорно согласилась она. - Врач специально предупреждал: ни капли. - Ну давай, чего болтаешь?… - грубо закричал Федор. - Зачем же ты… - начал Иван. - А что делать? - опять спросила она. - Вы крики его послушайте, хоть раз послушайте. Ведь Ольку уже напугал: плачет она ночами, дергается. Ну, что делать, Иван Трофимыч, ну хоть посоветуйте… - Давай, - крикнул Федор. - Давай, а то такой концерт устрою… Иван нагнулся к столу, взял из рук Паши бутылку, все до капли вылил в большую эмалированную кружку. - На!… - Он резко сунул кружку Федору. - Пей!… Ну?… Федор взял кружку, но пить не стал. Глядел исподлобья: кружка дрожала в руке, водка выплескивалась на детские тетради. - А ведь был мужик, - тихо продолжал Иван. - Восемь пудов поднимал. Характер имел. - Раздавило меня… - опустив голову, сказал Федор. - Как червя, раздавило… - Гляди, до чего семью довел, гляди, глаза не прячь!… Старики на печке шевельнуться боятся, девчонка по ночам плачет, Паша - тень одна осталась. А ты все куражишься, Федор, все ломаешься, безобразничаешь… - Он закурил, отошел к окну. Крикнул, не оглядываясь: - Ну пей, чего дрожишь? Пей при госте один, если уж и мужика в тебе не осталось!… Тишина стояла в доме. Ворохнулся на кровати ребенок, почмокал сладко губами и затих. У стола плакала Паша, а Федор не поднимал головы. - Паш, слышь-ко, - вдруг тихо сказал он. - Ты, это… Ты рюмки бы подала, что ли… - Федя!… - выкрикнула Паша и, рухнув к ногам мужа, судорожно обняла их. - Федя! Феденька!… Федор гладил ее по голове и, шмыгая носом, отворачивался: не хотел, чтобы видели слезы. - Ну, что ты? Ну, Паша? Ну, неудобно: гость пришел, а ты… Дай-ка нам рюмочки лучше. Рюмочки, огурчика… - Сейчас, Феденька, сейчас, - с торопливой готовностью сказала Паша, вставая. — 55 —
|