Я Шарлотта Симмонс

– Билли, – сказала мама.

Папа застенчиво улыбнулся.

– Ты права, Лизбет, права как всегда. Не позволяй мне говорить об этой дряни. – Он взглянул на миссис Эймори. – Знаете, Валери, мой батя всегда мне вот что говорил: «Знаешь, сынок», – он никогда не называл меня Билли, а только «сынок», – так вот, он говорил: «Знаешь, сынок, не говори за столом ни о политике, ни о религии. Либо людям будет скучно, либо ты с ними насмерть перессоришься».

На это миссис Эймори заметила:

– Похоже, что он был мудрый человек – ваш отец.

Папа ответил:

– Да уж, и не говорите, котелок у него варил; другое дело, что не всегда он своей репой по делу пользовался.

Во время этого разговора Шарлотта испытывала противоречивые чувства: с одной стороны, она была в некотором роде горда за папу, который абсолютно не тушевался перед незнакомыми людьми и не стыдился того, как он зарабатывает свои деньги и как живет в своем медвежьем углу. Было видно, что сам он чувствует себя вполне комфортно. С другой же стороны, Шарлотта просто съеживалась, осознавая, какая пропасть разделяет ее и семью Эймори. Она в общих чертах представляла себе, что это за должность – главный управляющий, а то, что «Коттон Мэзер» являлась одной из крупнейших страховых компаний, было известно абсолютно всем.

На все рассуждения папы мистер Эймори отреагировал только несколькими невнятными междометиями, раза четыре или раз пять произнесенными себе под нос.

По-женски чувствуя, что вялую беседу вот-вот опять сменит молчание, миссис Эймори взяла инициативу на себя:

– Шарлотта, а ведь о тебе самой мы, кажется, почти ничего не знаем. Как так получилось, что ты оказа… то есть почему ты выбрала Дьюпонт? Какую гимназию ты заканчивала?

– Гимназию?

– Я имею в виду – среднюю школу.

– Я училась в Спарте. Аллегани-Хай – так называется наша школа. Моя учительница по английскому посоветовала мне подать документы в Дьюпонт.

– И они дали ей полную стипендию, – поспешила объявить мама. – Вы знаете, мы на самом деле так гордимся нашей девочкой. – Шарлотта почувствовала, как ее щеки заливаются краской – и не из скромности. А мама решила активно поддержать беседу: – А ты в какую школу ходила, Беверли? Сколько у вас в Шерборне средних школ?

Беверли бросила взгляд на мать, потом ответила:

– Вообще-то я училась в другом городе. Он называется Гротон.

– И далеко от дома?

– Ну, миль шестьдесят. Я училась в интернате.

Шарлотта чувствовала, что Беверли чего-то недоговаривает маме, но чего именно – понять не могла, а вот покровительственный тон уловила безошибочно.