Я Шарлотта Симмонс

– Да не все ли равно, кто и что там подумает? Мне наплевать, – громко сказала Шарлотта Симмонс своему отражению в зеркале.

Выйдя из ванной, она почувствовала себя моделью на подиуме. Слава Богу, у нее хватило ума не изображать модельную походку или вообще манеру поведения. Того, что она просто вышла, оказалось достаточно, чтобы у Хойта и Джулиана отвисли челюсти. Судя по их физиономиям, обоим хотелось прямо-таки сожрать ее в один присест. Правда, ребята ничего не сказали – наверняка из-за присутствия Николь.

Николь тоже внимательно и явно пристрастно разглядывала Шарлотту. Зрелище произвело на нее такое впечатление, что на обычно безупречно гладком лбу даже образовались морщинки. Однако она сумела взять себя в руки и сказала вполне дружелюбным тоном:

– А не коротковато ли? Ты как сидеть-то собираешься, Шарлотта?

«Хороший знак! Волей-неволей даже Николь снизошла до того, чтобы назвать ее по имени!»

– Ничего, как-нибудь пересидим, – ответила Шарлотта с неожиданной для себя легкостью.

Она чувствовала себя немножко голой – но при этом вполне беззаботной и беспечной. Впрочем, нет, беспечность – это неточное слово. Точное слово – сексуальность. Даже когда Шарлотта носила свои маленькие белые шортики и сандалии, когда ее ноги были выставлены напоказ с самого верха и до кончиков пальцев, она не чувствовала себя такой сексуальной. Да, теперь она наконец поняла, что означает слово «секси».

Хойт вдруг стал проявлять к ней такое внимание, что показался чуть ли не навязчивым. Как только Шарлотта села, он тоже уселся около нее и стал гладить ее плечи, спину, ногу… нет-нет, только с наружной стороны, что не было так уж ужасно, тем более что все равно эта нога была так высоко открыта… Он гладил ее щеку, волосы, падавшие каскадом сзади на шею…

Николь была не слишком разговорчива. Бесспорно, одной из причин стало то, что Джулиан, пьяный и благодушный, бросал откровенные взгляды не на свою подругу, а на девушку своего же приятеля. С Хойтом же все было ясно. Если у того раньше и были какие-то сомнения насчет того, правильно ли он сделал, пригласив Шарлотту, то теперь они испарились. Он был почти в детском восторге. Забавно, как быстро все может поменяться… и последние станут первыми.

Наконец все четверо вышли из номера и спустились в банкетный зал.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
«Ну… за нас!»

Ужин был организован в специально предназначенном для таких мероприятий секторе внутреннего двора. Шарлотта и Хойт, держась за руки, спустились туда по выложенной керамической плиткой лестнице, которая широкими пролетами вела с их этажа прямо в «райские кущи», выращенные в кадках. Туфли Мими совершенно не были приспособлены для ходьбы по лестнице. Правда, у Шарлотты возникли подозрения, что дело не только в туфлях, но и в том, что прежде ничего подобного она не носила. Каждый шаг стоил огромного напряжения икроножных мышц… но во всем этом тоже было нечто страшно сексуальное. Еще наверху, идя по коридору к лестнице, она успела окинуть взглядом свои ноги в огромном зеркале возле лифта. Ну и ноги!.. Казались ли они длиннее оттого, что их подпирали снизу высокие каблуки… или оттого, что сверху их так сильно оголял подол красного платья… в общем, Шарлотта и без того знала, что ноги у нее длинные и стройные, однако… нынешнее ощущение ей было в диковинку. Она подумала о том, какой вид откроется мужчинам, когда они станут спускаться по лестнице.