|
Поэтому всех продавцов вина из этой распивочной называли не иначе как Менделеев. И улица была Менделеевской. Потому как едва ли не каждый половозрелый мужчина, встреченный на этой улице, либо только что слезно попрощался с Менделеевым, о чем свидетельствовала его поступь, либо направлялся на встречу с Великим Химиком. Улица, что пересекала путь Петровича, буквально на следующий день после появления Шаромыжнической, именуемой впоследствии Менделеевской, стала Отливочной. — Из-за того, что располагалась близко к лаборатории Менделеева! — смеялся заезжий турист. И наконец-то был прав. Жители улицы постоянно отлавливали клиентов Менделеева в процессе, давшем название улице, стыдили их всяко и били крепко, но в своей Священной Войне терпели поражение изо дня в день, из года в год, из десятилетия в десятилетие. Уж они-то точно знали, что улица называлась Огородной, но, кроме них, это знание не передавалось никому. Поэтому разговор с таксистом звучал примерно так: — На Огородную, пожалуйста. — Опа. А где у нас в городе Огородная? — Ну как же… По Аграрной… — Чего? По какой? — По Менделеевской! А там — третий поворот… — Тю-ю-ю. Отливочная, что ль? А она Огородная, что ль? — ДА! — Тю-ю-ю. А я всегда ее как Отливочную знаю… Ну, в общем, на известном всем перекрестке Петровичем вдруг был обнаружен забор. Причем забор не был построен за ночь, не был перекрашен или передвинут с места. Забор на этом углу был всегда. Просто Петрович обнаружил его только в этот вечер. Раньше он его просто не замечал. Знаете ведь, как это бывает? Ну, вспомните свой последний диалог с женой: — Соседи картину купили, как у нас. Точь-в-точь. — Какую картину, дорогая? — Ну, нашу. С тюльпанами. — Какую нашу? — У нас в спальне. Над кроватью. Картина. Что на ней нарисовано? Скажи мне, пожалуйста. — Ну-у. Ты меня совсем уж… Тюльпаны нарисованы… Конечно. Чет я отвлекся… — Как ты можешь, а? Ну как? В спальне у нас ромашки! А тюльпаны у нас в прихожей! Ну как так можно, а? Они ж тут уже лет пять висят! — Дааа? Ну-ка, погоди… Хмм. Смотри… и вправду картина… …Ну, так вот. О чем, бишь, мы? Забор! На перекрестке был обнаружен высоченный забор, который здесь стоял всегда. По крайней мере Петровичу не вспоминался пейзаж, в котором вместо этого забора фигурировали бы другие виды. У забора сидело не менее десяти человек, которые почему-то не торопились ни к Менделееву, ни на Отливочную. Они просто сидели у забора и напряженно прислушивались к чему-то. Петрович специально минут десять внимательно смотрел на них — ни слова, ни жеста, ни друг на друга не посмотрят. Просто сидят и ждут чего-то. На забор смотрят и прислушиваются. Один даже ухо приложил. — 105 —
|