Левантер, оторвавшись от печатной машинки, взглянул на него: – Во время войны я был слишком мал, чтобы воевать с фашистами, – сказал он. – И единственная причина, по которой я еще жив, – это то, что я постоянно бежал от них подальше. – Бежать от них, бежать! – заорал Барбатов. – Только это вы, евреи, и умели делать веками. Даже когда евреи поднимали восстание в гетто и начинали борьбу с фашистами, они знали, что не смогут победить, и воевали только для того, чтобы заключить сделку. Слышишь, им всегда нужно только одно – заключить сделку! – Барбатов наклонился, почти касаясь лица Левантера своим вспотевшим лбом. – Всех этих евреев уничтожили, товарищ капитан, – терпеливо сказал Левантер и разложил перед ним готовые бумаги. – Согласен. Но даже в гетто они умудрялись устраивать торговлю, ты это понимаешь? Они выторговывали себе пулю, чтобы не попасть в газовую камеру. Смерть от пули была для них выгодной сделкой! Левантер поднял глаза от списков. – Сейчас мне нужно закончить работу, товарищ капитан, – сказал он. Вдруг Барбатов улыбнулся и язвительным тоном сказал: – Не следует мне спорить с таким умным, как ты, Левантер. Прости меня, дремучего скобаря. И отправился к себе спать. Через два месяца после того, как Левантер был приписан к его батальону, капитан Барбатов получил от командира полка благодарность за достижения, которых он добился в организации боевой подготовки и наведении дисциплины в штрафной роте, а также за строгое соблюдение устава. Прошел еще один месяц. Учебная программа, как того и добивался Барбатов, становилась все труднее, и Левантер старался изо всех сил, чтобы как-то смягчить положение призывников, продолжая сокращать число людей, получающих взыскание. Но делал он это в полной секретности. Многие студенты, завидуя легкой жизни Левантера и считая его явным пособником начальства, относились к нему враждебно. Они обвиняли его в том, что он предлагал для них трудные упражнения, от которых сам был освобожден. Именно его они обвиняли и в гибели двух студентов от перенапряжения, и в отсутствии в штрафной роте качественной медицинской помощи и условий для отдыха. Барбатов знал, что студенты возмущены особым положением Левантера, и, впадая во все большую зависимость от своего адъютанта, стал испытывать к нему раздражение и недовольство. Часто, напившись в доску, он грозил Левантеру, что отошлет его жить в палатку. Левантер не воспринимал угрозы Барбатова всерьез; он был уверен, что капитан не справится со своими делами в одиночку и сам прекрасно это знает. — 39 —
|