|
Как было принято в странах Восточной Европы, Джей-Пи чисто формально получил звание подполковника армии и числился в программе боевой подготовки при Министерстве обороны. Он приехал в Нью-Йорк для участия в соревнованиях и пригласил Левантера навестить его в гостинице. Рассказывая Левантеру о том, как сотрудники разведслужб предложили ему занять должность военного атташе его страны в Брюсселе, чтобы, используя свои общественные и спортивные связи, он смог проникнуть в высшие эшелоны НАТО, Джей-Пи вздыхал и ерзал в кресле. – Меня хотят сделать шпионом для вооруженных сил Варшавского блока, – сказал Джей-Пи. Левантер был поражен. – Когда мне впервые это предложили, – сказал Джей-Пи, – у меня во рту пересохло и я не мог вымолвить ни слова. – Он помолчал. – Фехтование для меня – жизнь, это тебе прекрасно известно. Сабля – национальный символ моей страны, у себя на родине я являюсь героем, источником национальной гордости. Почему им этого мало? – И что же ты ответил? – спросил Левантер. – Сказал, что умею воевать только в открытую. Тогда присутствовавший там генерал закричал, что я идеально подхожу для этой работы, потому что на Западе меня так боготворят, что даже не следят за моими руками. «Вы ошибаетесь, товарищ генерал, – сказал я. – Я фехтовальщик. И если меня боготворят, то только потому, что следят за моими руками». И решительно удалился. – Что же случилось потом? – спросил Левантер. – Сначала вроде бы ничего. Но потом мои телефонные и записные книжки начали вдруг исчезать и появлялись в таких местах, куда я их не мог положить. Кое-кто из моих друзей подвергся допросу. Однажды меня оштрафовали на треть моей зарплаты за то, что я опоздал на тренировку. – Он горько рассмеялся. – А поскольку на моей родине фехтовальщика лучше меня нет, то спарринг-партнера у меня не было и мне приходилось сражаться с собственным отражением в специально сконструированном для этого тройном зеркале. Так что штрафовали меня за то, что я опоздал на тренировочный бой с самим собой! Джей-Пи встал и пересек комнату. – А потом вот это, – сказал он и взял в руки лежавшую на комоде книгу, – самый большой удар. Как раз перед нынешней поездкой. Он передал Левантеру книгу. «Олимпийское золото», недавно изданную автобиографию Джей-Пи. – Свеженькая, только что из Госиздата, – сказал Джей-Пи с тоской в голосе. – Мне вручили ее перед самым отлетом в Нью-Йорк, у трапа самолета. – Он замолчал. Было видно, насколько он расстроен. – Не предупредив меня, неизвестные мне цензоры многое из книги изъяли, а многое – полностью переиначили. Десятки раз упоминавшееся в рукописи имя моего тренера по фехтованию, в книге не встречается ни разу. А ведь этот человек научил меня всему, что я умею. Думаю, они посадили его за то, что он еврей, – сказал Джей-Пи. – Зато много чего оказалось добавлено: например, нападки на кое-кого из военного и спортивного руководства. Они втянули меня в свои политические дрязги. — 115 —
|