Безутешные

– Мне очень жаль, – наконец вымолвил я. – Ужасно жаль. Я только сейчас узнал о твоем отце. Конечно, когда я услышал, то тут же бросился за вами…

Что‑то в ее лице заставило меня замолкнуть. Несколько секунд Софи мерила меня холодным взглядом, потом устало произнесла:

– Оставь нас. Ты всегда наблюдал со стороны за нашей любовью. А теперь? Теперь ты со стороны наблюдаешь и за нашим горем. Оставь нас. Поди прочь.

Борис оторвался от нее и повернулся ко мне. Потом он сказал матери:

– Нет‑нет. Мы должны держаться вместе. Софи покачала головой:

– Нет, бесполезно. Оставь его, Борис. Пусть себе странствует по свету, демонстрирует мастерство и мудрость. Он без этого не может. Оставим его, пусть себе живет по‑своему.

Борис в замешательстве бросил взгляд на меня, потом на мать. Он собирался что‑то сказать, но тут Софи встала с места:

– Пойдем, Борис. Нам выходить. Давай, Борис, пошли.

В самом деле, трамвай стал тормозить, другие пассажиры тоже вскочили с сидений. Мимо меня прошло несколько человек, потом протиснулись Софи с Борисом. Держась за стойку, я следил, как Борис удалялся к двери. На полпути он обернулся, и я услышал его голос:

– Но нам нужно быть вместе. Непременно. Софи, опередившая его, устремила на меня странно‑отчужденный взгляд и выговорила:

– Он никогда не станет одним из нас. Пойми, Борис. Он никогда не будет любить тебя настоящей отцовской любовью.

Мимо меня проходили пассажиры. Я помахал рукой.

– Борис! – крикнул я.

Мальчик, затертый толпой, еще раз посмотрел на меня.

– Борис! Помнишь ту поездку на автобусе? Поездку к искусственному озеру? Помнишь, Борис, как было здорово? Как добры к нам были все попутчики. Дарили всякую всячину, пели. Помнишь, Борис?

Пассажиры начали выходить. Борис бросил на меня последний взгляд и скрылся. Мимо меня продолжал продвигаться народ, трамвай снова тронулся.

Немного погодя я вернулся назад, к своему месту. Когда я снова сел перед электриком, тот весело мне улыбнулся. Потом я обнаружил, что он склонился и похлопывает меня по плечу. Тут я понял, что плачу.

– Послушайте, – говорил он, – когда случится неприятность, обычно кажется – все, конец света. Но потом глядишь – ан нет, дела совсем не так плохи. Не раскисайте. – Некоторое время он продолжал изрекать подобные пустые фразы, а я не переставая рыдал. Потом он произнес: – Вот что, а почему бы вам не позавтракать? Все подкрепляются, а вы что же? Вам бы сразу стало лучше. Давайте. Сходите за съестным.