|
Коммуникация
ЕСЛИ исходить из первоначального смысла понятия "коммуникация", то речь идет о путях сообщения, связывающих какие-либо части здания или объекты. Это путь, ведущий из пункта А в пункт Б и устроенный таким образом, чтобы по нему было удобно передвигаться. Такими же "удобо-проходимыми" хотелось бы иметь и пути, по которым к нам поступает информация. Но с этим, конечно, дело обстоит сложнее.
Возьмем, к примеру, радиосигналы. Качество звука, который мы слышим из приемника, во многом зависит от чистоты канала распространения радиоволн (могут иметь место помехи), однако не менее важно и качество передающего и принимающего устройств. Речь идет о языке техники. Кроме того, всем известно, что с помощью качественного передатчика можно передавать в эфир как информацию, так и дезинформацию. То же относится и к приему. Важно не только то, что именно и в каком виде доходит до слушателя, но и то, что этот слушатель хочет или не хочет воспринимать, если говорить о занимаемой им позиции, его взглядах и предубеждениях. У радио сидят не автоматы, а живые люди. Они же находятся и у микрофона. Последним, как и всем нам, свойственны противоречивые взгляды и предрассудки, оказывающие влияние на все, что они говорят. Если диктору надлежит что-либо назвать белым, а он в этом полностью не уверен, в его речь непроизвольно (или же он делает это сознательно, хотя подобные взгляды не разделяются его начальством) закрадываются оценочные нотки. И слушатель "между строк" улавливает, что все это темно-светло-серое, отнюдь не белоснежное, могло бы быть белым, если бы... не выглядело таким блеклым, несколько затасканным, пожелтевшим, запыленным, а то и засаленным, и даже испещренным какими-то крапинками.
Искусству чтения мыслей "между строк" мы обучились почти в совершенстве, однако это не распространилось на сферу наших ежедневных контактов. Мы по-прежнему тешим себя иллюзиями насчет того, что и как сообщаем друг другу и что воспринимаем из выступлений других людей. Перечень наших грехов общения внушителен. Приведем из него лишь некоторые.
1) Мы с вами переоцениваем слова. В гораздо большей степени значение и смысл сообщаемого содержатся в невербальных проявлениях, которыми данные слова сопровождаются. Немалую роль играют оттенки речи (например, саркастический тон совершенно меняет смысл высказывания). Важны интенсивность и скорость речи (очевидна разница между криком во все горло и спокойным тихим сообщением), немаловажно также и то, как мы выглядим во время разговора, какие жесты себе позволяем, как стоим (скажем, расслабленно или, напротив, в позе хищника, готовящегося к прыжку).
Давайте попробуем по-разному произнести фразу: "Ну, так иди в ресторан!". Представьте, будто слова эти говорит жена своему подвыпившему муженьку, требующему в полночь накормить его ужином. Затем произнесите это как реплику супруги, муж которой только что раскритиковал качество предложенной ему еды. Попробуйте сказать данную фразу в виде просьбы женщины, которая ждет не дождется, когда ее муж сбегает за прохладительными напитками, а потом в форме доброго совета одной приятельницы другой, сетующей на то, что она не знает, где купить готовые кнедлики*. Или в качестве такого же доброго совета знакомому, который в отчаянии от того, что не может найти жестянщика. Это тоже будет звучать несколько иначе. Чувствуете разницу? Между тем слова одни и те же, меняется лишь контекст (поэтому, кстати, мы всегда однозначно понимаем фразы из романов - там он всегда ясен).
2) В большинстве сообщений присутствует (по крайней мере, должна присутствовать) информация, или, если угодно, факты и оценка излагаемого говорящим, то есть считает ли он данный факт кошмарным, плохим, хорошим или прекрасным.
К примеру, сообщение о том, что партия XY получила в парламенте восемьдесят процентов мест, может быть подано и как трагедия, и как самое радостное событие года. Но выборы проходят нечасто, в то время как свой оценочный подход мы демонстрируем сотни раз в день. Например, если мы скажем девушке: "Что и говорить, волосы у тебя длинные!", то из написания данной фразы еще не будет понятно, восхищаемся мы ее волосами или же даем понять, что, мол, волос-то длинен, да ум короток. Впрочем, наши собеседники не всегда улавливают подтекст, даже имея в распоряжении невербальную информацию. А может, и улавливают, однако их ответы не позволяют установить, на что же именно они реагируют: на факт, содержащийся в сообщении, или на оценочную позицию говорящего.
3) Можно вести ангельские речи, но если наши помыслы нечисты, то все старания будут тщетны. В этом смысле наше поведение не обязательно носит конкретный характер. К примеру, мы можем твердить кому-либо, как сильно мы к нему привязаны, а стоит ему позвонить и сказать, что только что от него уехала неотложка, температура у него под сорок и он просит сбегать в аптеку за лекарством, как мы тут же сообщаем, что не имеем возможности помочь, поскольку опаздываем в кино. Если наши вербальные проявления находятся в противоречии с невербальными, результат закономерен. На словесном уровне такой стиль поведения характеризует фраза:
"Мягко стелет, да жестко спать".
4) В теории распространения информации предполагается, что при отсутствии помех на линии сообщение, передаваемое в эфир, будет принято без искажений. Несомненно, при распространении радиоволн так оно и происходит. Иначе обстоит дело с людьми. Казалось бы, они говорят на одном языке, однако даже в одном городе они могут по-разному восприни мать одни и те же слова.
В итоге возникают мучительные, а порой и комические ситуации. Нынешние школьники, благодаря знанию словацких слов, выразительно ухмыляются при чтении "Разбойничьей сказки" К. Чапека. Им невдомек, что великий писатель, назвав возлюбленную разбойника Кокоткой, имел в виду французское по происхождению слово "кокетка", а не созвучное ему в чешском языке уменьшительное обозначение фаллоса.
5) Все принимающие информацию оценивают ее сквозь призму своих взглядов, позиций, предрассудков и ожиданий.
По этой причине они воспринимают ее избирательно. Одно слышат (по крайней мере, улавливают на слух), другое же пропускают мимо ушей. В результате от их внимания может ускользнуть именно то, что говорящий считает ядром своего сообщения.
6) Не дайте себя обмануть классическому определению, будто фраза есть мысль, выраженная в словах. Мыслительная
деятельность развивается по совершенно иным законам, и подключение к ней слов представляет собой более сложный процесс, нежели думают наши учителя. Справедливо и другое.
Если за безупречным по форме устным высказыванием не скрывается глубины мысли, оно становится абсолютно безынтересным.
7) Существует иллюзорное предположение, будто люди говорят друг с другом с той целью, чтобы обмениваться информацией. Чаще, однако, мы преследуем совсем другие интересы.
А именно, извлечь посредством контакта какую-либо эмоцио нальную выгоду. Возьмем, к примеру, символическое поглаживание, типичное для беседы двух влюбленных и представляющееся стороннему наблюдателю простым "воркованием". В каком-то смысле так оно и есть, когда речь идет о взаимных заверениях: "Нам хорошо вместе" и "Как хорошо, что мы вместе". Однако речь может идти и о более серьезных коммуникативных маневрах, которым посвящена наша следующая глава.
— 51 —
|