Сексуальные типы: Поиск идеального любовника

На обеденном столе громоздятся стопки карточек для заметок размером четыре на шесть дюймов, перехвачен­ные широкими красными резинками, и маленькие метал­лические горки скрепок. Разделочный стол рядом с рако­виной не заставлен посудой или столовыми приборами, как того можно было бы ожидать, а завален папками для бумаг, шариковыми ручками, стаплерами и прочими кан­целярскими принадлежностями. Однако, несмотря на ти­танические усилия, предпринятые, вероятно, чтобы придать помещению организованность и аккуратность, явственные признаки беспорядка громогласно заявляют о себе бук­вально отовсюду. Вот почему, желая получить первое впе­чатление о будущих пациентах, я иногда наношу им до­машние визиты — там вся необходимая информация в прямом смысле слова сыплется на меня со стен.

— Как вы хотите, чтобы я к вам обращался? Джим? — спрашиваю я, пытаясь установить контакт.

— Джим — подходящая кличка для блохастой двор­няги.

Его брови едва заметно приподнимаются, и я замечаю, как вздрагивают его руки, только что безжизненно лежав­шие на коленях. Он явно оскорблен моим предложением, но по-прежнему контролирует себя и продолжает моно­тонным голосом:

— Мое имя — Джеймс Александр Маршалл, и я хочу, чтобы вы называли меня Джеймсом. Когда мама серди­лась на меня, то обращалась ко мне «Джеймс Александр», но никто (и тут впервые он повышает голос) никогда не называл меня «мистером Маршаллом», поэтому я предпо­читаю оставаться Джеймсом.

Я поворачиваюсь к обеденному столу.

— Джеймс, не могли бы вы рассказать мне об этих кар­точках? Что на них записано?

— Это мои заметки. Я всегда все тщательна фиксирую.

— Не возражаете, если я взгляну?

— Пожалуйста.

Я снимаю резиновое кольцо со стопки карточек, беру одну из них в руки и пытаюсь расшифровать аккуратные карандашные записи, мелкими завитушками покрываю­щие обе стороны карточки. Хотя он и разрешил мне ос­мотреть их, я чувствую, что он заметно нервничает, глядя, как я бесцеремонно перелистываю его картонные колоды. Его старательно скрываемое беспокойство напоминает мне о том, как я чувствую себя в собственном кабинете во вре­мя беседы с чрезмерно активным ребенком, который, ни на секунду не останавливаясь, успевает раскрутить мой глобус, нажать на все кнопки интеркома, подергать шторы и засунуть обе руки в аквариум, прежде чем мне удается убедить его посидеть несколько минут спокойно. После таких: происшествий мои тропические рыбки несколько дней отказываются от корма. Джеймс кажется мне столь же недовольным моим беззастенчивым обращением с его карточками, поэтому я аккуратно складываю их в стопку, выравниваю края, снова перехватываю резинкой и, убе­дившись в безупречности их вида, осторожно возвращаю на то место, где они лежали. Для меня очевидно, что я нарушил хрупкий порядок его мира, и я чувствую, что Джеймс доволен моими попытками вернуть ему первоздан­ную аккуратность.