|
Всё вышеизложенное подтверждает и Мережковский, говоря, что такое мог написать только человек, сам переживший это. По сути своей – это самобичевание, самообвинение Достоевского, но в литературной форме. А Фрейд пишет о Достоевском следующее: ”…. сексуальная деятельность таких людей должна уступить место сердечному увлечению, и наступает ограничение в выборе объекта. Оставшейся чувствительной активность ищет объекта, который напоминал бы об запрещенных инцестуозных лицах, то есть матери. Любовная жизнь таких людей расходуется в двух направлениях, которые символизируются искусством как земная и небесная любовь. Где они любят, там не желают, а где желают, там не могут любить”. Иными словами, у Достоевского был гигантский разрыв в сознании. В нём существовала небесная, возвышенная любовь и любовь чисто земная. Писатель в себе эти вещи не соединял. Поэтому Достоевский был по своему несчастным человеком. Но, если бы он полюбил бы кого-нибудь в молодости, то вряд ли бы он стал писателем и вряд ли появились бы его гениальные произведения, потому что этот конфликт был бы разрешен в любви. В действительности же, Достоевский всю жизнь разрешал этот конфликт с помощью художественного творчества – литературной деятельности. Но бессознательная зависимость Достоевского от матери была так сильна и вытеснение инцестуозных желаний так полно, что эти желания могли проявиться только в виде истерических симптомов (например, боязни быть заживо погребенным). Лишь после того как к Достоевскому пришли Кларочки, Милочки, Марьяночки, которых он мог желать, но не любить, ему стало немного легче. У Достоевского земная и небесная любовь разделены, и во всех произведениях они не соединены никак. Либо он описывает идиота-Мышкина, который страдает небесной любовью, либо появляются падшие представители земной любви и разврата, но эти две любви Достоевского никогда не соединяются и не сталкиваются в его произведениях. Достоевский признает либо неземную целомудренную любовь, способную на безграничное самопожертвование, на подчинение всякого эгоистического, как, например, образ Дедушкина в «Бедных людях», Алеши Карамазова в «Братьях Карамазовых», князя Мышкина в «Идиоте», либо обратное – сладострастное животное в человеке с извращенными дикими страстями. Это Свидригайлов в “Преступлении и наказании”, старик Фёдор Карамазов или Ставрюгин в “Бесах” Отметим, что все герои Достоевского настолько живые, что становится очевидным, что они являются переживаниям самого Достоевского. — 40 —
|