Психотехника экзистенциального выбора

Но если все это до сих пор каким-то образом живет и существует, это доказывает, что сундук гештальттерапии полон сокровищ. И сокровища эти нужны многим – для разного и по разным причинам. Нужны они и мне, и я издавна за ними охочусь.

Впрочем, господа претенденты на лейбл "гештальтистов" могут не беспокоиться, я им не конкурент. Смешно интроецировать – то есть проглатывать, садясь на крючок и становясь "последователями", – концепцию, которая объявляет интроекцию невротическим механизмом. "I do my thing, you do your thing" [2]. Мне нужно ехать, а шашечки можете оставить себе [3]. Что же касается сокровищ, то они, в терминологии копирайта – "public domain" [4].

В точном соответствии с объяснениями самого Перлза, гештальттерапию (как и все прочее) нужно ассимилировать. Чтобы ассимилировать, как опять же подробно описывал мэтр, ее нужно предварительно диссимилироватъ, то есть "разгрызать" и "разжевывать". А потом, основательно снабдив собственной слюной и прочими пищеварительными соками, уподобить себе, сделать своей составной частью то в ней, что окажется питательным (а что делают с остальным, тоже известно).

Однако здесь есть одна ловушка. Заимствуя идеи из психоанализа, гештальтпсихологии, психодрамы, bodywork Шарлотты Селвер и др., Перлз постоянно подчеркивает, что принцип соединения целого важнее, чем те части, из которых оно состоит. Так что важно, диссимилируя гештальттерапию, не расчленить ее до нейтральных элементов, не потерять главное – "вкус и запах" того уникального, что делал Фриц Перлз. Нужно осуществить диссимиляцию и ассимиляцию таким образом, чтобы прежде всего и преимущественно схватывать именно центральные идеи: проблемы, которые стояли перед Перлзом, и ответы, которые он находил, утверждал и практически отрабатывал. А центральной для Перлза, по моим представлениям, является идея экзистенциального выбора.

Так определяется одна из задач этой книги. Я постараюсь именно так диссимилировать и ассимилировать идеи и уроки Перлза, чтобы они, с одной стороны, несли в себе черты его уникальности, а с другой – были полезной пищей для вечно творчески голодных экзистенциальных психотехников.

4

Так сложилось, что Эрик Берн – наиболее известный у нашей широкой публики гуманистический психолог. Его "Игры" (потом "Хелло", а также "Я о'кей, ты о'кей" Харриса) были едва ли не первыми переведенными в советском андерграунде книгами по практической психологии, которые распространялись в ксерокопиях и читались наряду с Кастанедой и Даниилом Андреевым.

Увлечение Берном было повальным. Во всех углах Союза, от Лиепаи до Владивостока (называю эти города, потому что знаю о работавших там группах) занимались выявлением эго-состояний, пытались анализировать "игры" и "сценарии". Однако чаще всего это ни к чему не вело; после некоторых попыток анализа появлялись взаимные обвинения ("Ты играешь со мной в игры!") и разочарования ("Такой уж у меня сценарий!").