|
Жизненные блага не заменяют тепла, внимания, любви. И даже тысячекратно уверяя себя, что ничего этого ему не надо, а достаточно, “чтобы ему завидовали, чтобы его боялись”, человек все же не может без этого жить — ему все чего-то будет не хватать. В глубине души он будет чувствовать какую-то пустоту, потерянность, неудовлетворенность. Первый признак этого внутреннего неблагополучия — нежелание оставаться наедине с собой, боязнь уединения. Ведь одиночество и уединение — это не одно и то же. От одиночества нужно бежать. А уединение необходимо для размышления, для творчества, для внутреннего равновесия. Человеку нужно прийти в себя, собраться, разобраться в себе после суеты, интенсивного общения, напряженной работы. Уединение— обязательная пауза в жизненном ритме человека (какова длина этой паузы — это зависит от характера, индивидуальности человека, его образа жизни). Тот, кто нашел себя, свое жизненное призвание, не боится быть наедине с собой, и в уединении он переживает свое единство с миром и людьми. Вспомним Тютчева: “Все во мне и я во всем”. Такой человек, когда он один — “у-единен ” со всеми. В каком бы внешнем положении он ни находился — он не одинок. А тот, для кого цель жизни— “пожить для себя”, оказывается у разбитого корыта: себя-то он потерял и с другими у него нет единства. Потому он так боится уединения, чувствуя свою внутреннюю пустоту и потерянность. Так, эгоизм, задуманный как практичная, реальная модель жизненного поведения, оказывается отнюдь не практичным, не разумным — вместо полноты жизни он приводит к ее пустоте, вместо богатства — к обнищанию, вместо человеческого признания — к одиночеству. Мера наказания ...Плотный мужчина с суровым лицом и тревожным взглядом вошел без стука. Он пришел, как он сказал, “проконсультироваться у специалистов”: что-то случилось с его сыном-второклассником. У мальчика пропала память. “Как это началось?” — “Однажды он забыл в школе тетрадь. Я его наказал”. — “Как вы наказали?” — “Выпорол... Потом, на другой день, он забыл портфель. Я его опять наказал... Теперь он все забывает! Плачет, говорит, что не нарочно, обещает, что больше никогда не будет, — и все забывает!” Посетитель говорил очень сердито и возмущенно, как будто в том, что сын все забывает, виноваты все, в том числе и “специалисты”. Пришлось объяснять посетителю, что виноват он сам: довел ребенка до психического срыва. Его сын, нервный, впечатлительный мальчик, живет под страхом ремня. Не так уж страшна физическая боль: отцовский гнев и постоянное раздражение травмируют сильнее телесных ударов. Гневное требование “не забывай!” вызывает парадоксальную реакцию забывчивости, потому что оно стало душевной травмой, “больным местом” в душе ребенка — и здесь постоянно происходят сбои и в поведении. Ребенок все забывает не “назло” отцу, это ему слишком дорого обходится: у него нервный срыв, болезненная реакция на наказание. Это острый случай, требующий психотерапевтического вмешательства. — 65 —
|