|
«Как-то отец сказал что-то такое, что я заплакала. И сразу же он начал высмеивать меня. Он изображал, как я плачу и говорил: «Смотрите на эту уродину. Чтобы я этого не видел». Он говорил мне, что я отвратительна и чтобы я прекратила распускать нюни». В результате Джеки перенесла в свою взрослую жизнь ощущение одиночества и изоляции в стрессовых ситуациях. Вместо того, чтобы искать утешения, она научилась обвинять себя, что еще больше обострило ее боль. Вот как Джеки описала ситуацию, в которой ее муж Марк был с ней жесток: «Мне надоело смотреть на то, как я реагирую и насколько я ни на что не способна. Я просто сидела там и рыдала, как ребенок. Ничего удивительного, что он считает меня отвратительной». Джеки попала в ловушку модели самонаказания в моменты душевной боли. Она перехватывала у отца эстафету. Она стала своим самым заклятым врагом. Одним из разрушительных последствий этого во взрослой жизни Джеки стало то, что она любой ценой избегала любых болезненных решений или столкновений. Однако взрослые должны делать иногда выбор, например, пересмотр или завершение болезненных взаимоотношений, что обязательно сопряжено с душевной болью. Если избегать этих выборов, боль отягощается самообвинениями и самонаказаниями. Драма как способ жизни «Больше всего я помню ощутимое напряжение перед возвращением отца с работы. Пока дома были только мама, я и сестра, все было хорошо и спокойно, но как только мы слышали поворот ключа в двери, все менялось. Мы все были напряжены, потому что не знали, в каком он сегодня настроении. У меня было всегда такое ощущение, как будто мы ползаем по дому, как жучки, чтобы где-то быстренько доубирать или принести что-нибудь к двери, чтобы улестить его: что-нибудь выпить, домашние тапочки, газету, все, что угодно, лишь бы он не устраивал скандала». Описанное Джеки напряжение являлось прямым результатом царящих в доме хаоса и непредсказуемости. Все боялись непредсказуемого настроения Ната. Дальше следовали слезы, мольбы, крики, угроза физического насилия, которые сопровождались периодами затишья. Джеки вспоминает, что много раз, когда отец вел себя агрессивно, мать реагировала слезами, мольбами, просьбами, через некоторое время они целовались и мирились. Атмосфера в родительском доме складывалась из невероятного стресса в сочетании с элементами любви, доброты, обожания. Результатом этого была жуткая каша из эмоций. Таким образом Джеки получила установку, что ДРАМА ЯВЛЯЕТСЯ СУЩЕСТВЕННОЙ ЧАСТЬЮ ЛЮБВИ. Естественно, что дети, выросшие в таких бурлящих домах, учатся путать волнение и хаос с любовью. Когда они становятся взрослыми, все это им необходимо в их собственных любовных отношениях. Они развивают то, что я называю «драматическим пристрастием или аддикцией к драматизму». — 85 —
|