|
Дэвид Эпстон продвинул роль лиг немного дальше. В течение более чем десяти лет он служил архивариусом для нескольких лиг, собирая пленки, художественные работы и письма, в которых предлагаются идеи о том, как люди избегают такие проблемы, как вспышки раздражительности, ночные кошмары, отказ ходить в школу и астма (Madigan, 1994). Похоже, что в последнее время наиболее активной является Новозеландская лига анти-анорексии/анти-булимии. До того, как стать архивариусом, Эпстон был известен как рассказчик историй, публикуя свою работу в “Уголке историй” в Австралийском и ново-зеландском журнале семейной терапии. В беседе, в которой мы впервые услышали об этих архивах, Эпстон сказал, что роль рассказчика его больше не интересует. Он описывал свою работу с членами Лиги анти-анорексии/анти-булимии, говоря примерно следующее: “Когда я разговариваю с Кларой о дилемме, с которой она столкнулась, я спрашиваю: “Вам хотелось бы узнать о том, как с подобной дилеммой столкнулась Барбара?” Если Клара проявляет к этому интерес, я рассказываю, что сказала Барбара, а также что нового нашел здесь Рене”. Когда мы услышали это описание, мы взглянули друг на друга и подумали: “Он действительно все еще рассказывает истории”. Мы страшно ошиблись. Дэвид Эпстон и люди, которые сражаются за то, чтобы отобрать свою жизнь у анорексии и булимии, создали большой архив писем, пленок, рукописей, журнальных статей, художественных работ, заметок и прочих произведений. Коллекция доступна для членов. Они используют ее в борьбе против анорексии и булимии. Когда я (Дж. Ф) зачитала некоторые из материалов лиги Джил, к которой я присоединилась в ее борьбе за жизнь, Линн нашла впечатляющим выслушивание слов кого-то другого, кто столкнулся с подобным врагом. Те пассажи, которые, как я подумала, не были особенно уместными, растрогали ее до слез. “Не могли бы мы спросить ее, как ей удалось совершить этот шаг?” — стала умолять меня Линн, когда услышала о достижениях одного из членов. Вот так мы написали письмо в сестричество анти-анорексии и анти-булимии, и завязалась переписка. Мы говорим, что были страшно неправы, когда подумали, что его работа — это то же самое, что рассказывание историй (хотя мы сами — страстные поклонники рассказывания историй), потому что мы видим, что эта работа относится к совершенно другой лиге. Она объединяет и запускает в обращение голоса людей, вовлеченных в общую борьбу. Их голоса, но не голоса терапевтов, обладают привилегиями. Когда Линн читает слова ее анти-анорексийного, анти-булимического корреспондента из Новой Зеландии, она относится к ним весьма серьезно, как к реальному, полезному опыту. Никакой пересказ терапевта не может обладать для нее такой вескостью. После того, как мы вместе прочитали последние письма, Линн взглянула на меня и сказала: “Когда я слышу о ее опыте, я понимаю, что я все время планировала проигрыш, и я стала задумываться над тем, нельзя ли планировать победу”. — 231 —
|