|
Однако мало сохранить, нужно ещё и передать их потомкам, то есть детям, внукам, правнукам. Для этого важен авторитет и духовная сила. Патриарх рода – тот, кто имеет в семье несомненный духовный вес. Духовная атмосфера семьи складывается по‑разному, но если старший ее член сам ведет духовную жизнь, если для него эти ценности имеют высшее значение, тогда его будут слушать и примут от него то, что он хочет передать. Таким образом, родовое патриаршество – это духовный путь, духовный подвиг. Здесь нет формального статуса, возрастного положения, а есть только духовная правда. Передача ценностей, духовных, религиозных, нравственных, не всегда выглядит так, как в Библии, но библейские примеры архитипичны, они учительны для нас, назидательны. Вот, например, история Иакова (Израиля): И призвал Иаков сыновей своих и сказал: соберитесь, и я возвещу вам, что будет с вами в грядущие дни; сойдитесь и послушайте, сыны Иакова, послушайте Израиля, отца вашего. (1–2)… Вот все двенадцать колен Израилевых; и вот что сказал им отец их; и благословил их, и дал им благословение, каждому свое. (28) (Быт., 49). В классической русской литературе, особенно XIX века, трудно найти даже намек на патриархальность. Скорее наоборот, легче обнаружить свидетельства «войны» отцов и детей. Тем не менее, чтобы хоть как‑то проиллюстрировать тему патриаршего благословения, приведу пример из «Войны и мира» графа Льва Толстого. Перед Аустерлицким сражением князь Андрей Болконский получает отцовское благословение. Князь Николай прощается с уезжающим сыном: Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну. – Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда. Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь. – Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу. — 38 —
|