Исповедь гипнотизера. Книга 3. Эго или профилактика смерти

(Прекрасные громадные женские глаза, желтовато-карие, открыто горящие... А сама маленькая худышка, почти сгоревшая, чудо, Глаза-на-ножках.)

Почему этот взгляд кажется мне пронизывающим, почему вызывает дрожь? Взгляд такой — или я такой?..

Гипнотический стереотип готов быстро переиграть гриву на лысину, огромные глаза на заплывшие щел­ки.

Заурядность внешности тоже дает выигрыш — нео­жиданность.

Не люблю глазной метод — дешевка, грубость, нах­рап, но пользоваться иногда приходится. На нем идут дети, подростки обоего пола, возбудимые женщины и некоторые мужчины, не слишком самолюбивые.

Хорошо, если гипнотизация происходит быстро — и сразу к делу, к лечению. Совершенно не обязательно даже и поминать гипноз, важно лишь, чтобы верого-товностъ работала.

Плохо, если внимание гипнотизируемого чересчур задерживается на процедуре гипнотизации: это прово­цирует сопротивление, и это — всегда ущерб содержа­тельной стороне внушения. Лучше, когда взгляд вво­дится подтекстом, а не атакой. Лучше вообще его пря­тать как можно дальше...

Вспоминается эпизод в гостях. Разговор о гипнозе. Отмалчиваюсь, надоело. Кто-то длинно болтает. Пере­стаю слушать и задумываюсь, смотрю сквозь кого-то,

163

впадаю в прострацию... Собираюсь домой. Подходит женщина средних лет, хорошо знакомая.

— Зачем ты это делал?

— Что делал?

— Гипнотизировал.

— Кого?

— Меня.

— Господь с тобою. Когда?

— Когда вот здесь сидел, а я напротив.

— Бог с тобой, и не думал.

— Но я же чувствовала.

— Что?

— Сначала токи... Потом приказ встать... Пойти на кухню...

— Да не было ничего, клянусь. Надоел мне гипноз!..

— Не делай так больше, ладно?

Она знала, что я занимаюсь гипнозом. А по характе­ру подозрительна... Вот как легко, не желая того, вну­шить бред воздействия и любой другой..

ЭГО. Из дневника. («Профилактика смерти»)

Четыре утра. Примерно в это время меня поднимает боль.

Делаю мыслемассаж, встаю, завариваю чай или кофе, что-нибудь принимаю или не принимаю, делаю гимнас­тику или не делаю и сажусь за стол. (Можно мыслен­но.)

Мой Неведомый, здравствуй.

Трагикомедия не в том, что я, мудрый доктор, не могу себя вылечить. «Врачу, исцелися сам» — буквально — предложение идиота. Кто же это такой догадли­вый, кто обязал доктора быть бессмертным и совер­шенным?.. Богу в таком случае тоже есть от чего по­лечиться. (Это иносказание...)