Исповедь гипнотизера. Книга 1. Дом для души

...В одном случае стал невольной причиной трагедии, о чем узнал потом. Одна из моих любовниц вышла замуж. Муж оказался дотошный, требовал отчета о прошлом — с кем, сколько... По честности назвала и меня, а мы с ним иногда имели дела по службе.

И вот как-то занесла нелегкая встретиться в ду­шевой плавательного бассейна... Мучил ее месяца три, добивался еще каких-то признаний, затем застре­лился.

Кажется, сказал самое тяжкое, но не главное.

Хотел уяснить, как жить дальше.

Простите. (.)

...О разобщенности, как о смерти, по возможности не го­ворят, о ней стараются забывать. Как смерть, ее ненави­дят, боятся, предчувствуют. Как смерть, она однажды открывается перепуганному сознанию, и с этого мига, непосильная для осмысления, судорожно загоняется внутрь, откуда и вершит свою разрушительную работу. Разобщенность и есть смерть, живьем разгуливающая среди нас.

Как физическая смерть (небытие тела) частично являет себя в обличиях увядания, усталости и болезней, так раз­общенность (небытие души) принимает вид то безразли­чия, то ненависти, то тоски, то вранья или бессодержа­тельной болтовни. Как смерть имеет ближайшее подо­бие — сон, служащий от нее защитой, так и разобщен­ность имеет сопротивляющегося двойника — молчание. В миг последнего прощания становится ясно: это одно. Не будь разобщенности, не было бы и смерти.

Вот, вот откуда неукротимое стремление любящих — слияние в точке огненного исчезновения, в ослепительной вспышке жизни, исторгающей из них жизнь новую, сое­диненную, а их собственные, отдельные существа переста­ют быть, сгорая в Предвечном.

Это возвращение в пронзенное сквозной молнией перво-океанское лоно, это воспроизведение сотворения жизни, творящее ее вновь и вновь, это воспоминание о Начале — из века в век и из рода в род. Искупление — за разновре-

11 В. Леви, кн. 1 321

менность уходов и за мгновенность существования — оп­ровержение смерти.

Назвать такое жертвоприношение «удовлетворением» может только жалкий пошляк, никогда не слыхавший ни крика роженицы, ни стонов агонии... Жаждущие, не испы­тавшие этого или испытавшие, но не постигшие ничего, кроме судорог физиологии, не ведают, что сами являют собой овеществленный огонь духа; что сама их жизнь жаждет стать молнией, соединяющей несоединимое; что ведет к жизнетворению столько путей, столько озарений и жертв, сколько звезд в небесах.