Все из-за меня (но это не так)

Такой ответ я называю «повернуть на себя». Ни участия, ни эмпатии в нем нет ни капли. В том, что касается эмпатии, жестких правил мало, но одно точно есть: никогда не начинай предложения с «…хоть».

«У меня был выкидыш». – «Ты хоть забеременеть смогла». – «У меня нашли рак». – «Хорошо хоть нашли вовремя». – «Моя сестра борется с алкоголизмом». – «Ну хоть не с наркоманией».

Эти «хоть» свидетельствуют исключительно о нашем собственном дискомфорте. Этим словом мы просто затыкаем собеседнику рот.

Ответ C: «Тебе одиноко, наверное. А я могу чему-нибудь помочь?»

Вот в этом ответе присутствует эмпатия. В этом варианте нет осуждения. В нем предпринимается попытка понять, как собеседник может себя чувствовать. Даже если ему не одиноко, он имеет возможность ответить, и он знает, что вы стараетесь понять его мир.

Желание «найти нужные слова» или «правильно отреагировать» может быть самым большим препятствием для эмпатии и сочувствия. Мы начинаем тревожиться, не скажем ли что-нибудь не то, и, еще не начиная говорить, уже теряем возможность помочь человеку. Мы тушуемся, меняем тему или просто уходим. От соседки Лоррэн не требовалось волшебных слов. Она могла просто сказать: «Ой, вам, наверное, всем от этого так тяжело». Или: «Я бы тоже очень переживала. А как ему там живется?»

Иногда мы едва услышали чей-то рассказ о стыдной ситуации и уже хотим защититься даже от этого. Мы не хотим слушать. Даже слушать – может быть слишком больно. Одна из причин того, что эмпатия и сочувствие так могучи, – тот факт, что они показывают человеку: «Я могу это выслушать. Это трудно, но я здесь, с тобой».

Чересчур глубокие размышления

Еще один способ избежать эмпатии – убедить себя, что мы не можем по-настоящему понять обстоятельства, в которых не побывали. Соседка Лоррэн могла подумать: «Я не представляю, как это – когда брат психически болен. Как же я могу знать, что ответить?» Ключевой момент в том, что если мы хотим налаживать связи, которые действительно помогут нам двигаться от стыда к эмпатии, то мы не можем сопереживать только редким людям, пережившим то же, что и мы сами. Мы должны научиться иметь дело с ситуациями и происшествиями, о которых говорят другие, и пытаться войти в их положение, нам нужно научиться сопереживать.

Например, одна из участниц рассказывала, как трудно ей, афроамериканке, приходится в медицинском вузе. Вот как она описывала свой опыт: «Я стыжусь того, что для колледжа я слишком черная, а для моей семьи и друзей – слишком белая. Все студенты-медики смотрят на меня как на чуждый элемент. Будто я живая иллюстрация “политики равных возможностей”. Дело не только в цвете кожи. Я к тому же из бедной семьи. В колледже учусь на стипендию. Большинство моих друзей получили неполное среднее. Понятно, что в колледже я от всех отличаюсь. А когда приезжаю домой, мне и от близких достается. Бабушка однажды сказала: “Свой белый халат и белые замашки оставь, пожалуйста, за дверью. Хватит корчить из себя Маркуса Уэлби[2]”. Я вела себя как обычно, но они посчитали, что я возомнила, будто я лучше, чем они. Это не так. Я просто хочу чувствовать себя своей хоть где-то».