|
Света старалась уберечь дочь от влияния родственников, держала ее рядом с собой. Таким образом, дочь невольно вовлекалась в детективный сюжет ее преследований. Так, однажды шли в метро. Вдруг один из прохожих сказал, что нужно идти на площадь. Пошли туда. Там оказалась какая-то демонстрация. Зачем они тут — совершенно неясно. Вдруг другой прохожий говорит, что следует идти в гостиницу, и она, ничего не понимая, отправляется с дочерью туда. Гостиница жила своей жизнью, но неожиданно в окнах защелкали и замигали фотовспышки. Фотографируют их с дочерью?! Наверное, это западные корреспонденты. Ждала, что кто-нибудь выйдет и что-либо объяснит. Напрасно ждала, как всегда, все окончилось «ребусом». Это все походило на игру в бильярд, где в роли шара она сама. Какая-нибудь фраза, обращенная к ней, запускает ее, затем другая фраза меняет ее движение. Она мечется, как бильярдный шар, пока не попадет в лузу очередного ребуса — все, игра закончена до очередной партии. Она хочет разгадать их мотивы и тогда с достоинством выйти из игры. Пока же мечется. В результате этих детективных поисков на пару с дочерью не выдерживает отец. Он пишет бумагу психиатрам с просьбой оградить дочь от матери. Свету снова насильно госпитализируют. Из больницы она выходит опустошенная, но с прежними мыслями, ненавистью к преследователям и презрением к родственникам. Настроение черное. Появились мысли о самоубийстве, поняла, что еще одну госпитализацию не перенесет. Где бы она ни была, вокруг нее и с ней что-то происходит. При этом повседневная жизнь людей идет как обычно. Мир стал запутанным для нее, но для других людей он остался прежним. Беда случилась с ней, а не с миром. Чтобы пройти в метро, нужно, как обычно, опустить пятачок, чтобы заказать обед — посмотреть меню, чтобы купить товар — стоять в очереди. Мир в себе и для себя жил прежней жизнью, его сущность не изменилась. Правда, порой у нее возникали разные «дикие» предположения, но серьезно верилось лишь в одно: какая-то группа людей, скорей всего не очень многочисленная, организовала своеобразную травлю. В нее вовлечены ее коллеги по работе и некоторые посторонние люди, распространяются сплетни, за ней подсматривают, даже каким-то образом временами подключая ко всему этому телевизор и прессу. Причем все организовано по мафиозному принципу, то есть простые исполнители ничего не знают и не имеют прямого выхода на центральную группу. Кто они, зачем ее травят — этого в точности она не знала. Скорее всего, это связано с ее разоблачительным автобиографическим романом, со стилем ее жизни, который колол кому-то глаза. Ее жизнь исковеркана, а мещанские лодки других людей все так же благополучно плывут, лишь иногда безопасно качаясь на волнах мелких страстей. — 294 —
|