|
Психастеник воспринимает природу не как эстетическое царство красок, линий, силуэтов. Его роднит с природой то, что он видит в ней многое, что напоминает ему мир людей: береза кажется застенчивой, ветер нахальным, воробей хулиганистым, пеликан манерным и т. д. Психастенику важно чаще бывать на природе, учиться ее ощущать, естественно проникаться ее законами, в частности тем, что высокоорганизованные существа, особенно человек, хрупки с точки зрения биологической прочности и не живут долго, как черепаха или камень. Краткая жизнь — это плата за хрупкое совершенство человеческой организации. Психастенику полезно осознать, что у смерти есть свои духовные смыслы. Страх ее, как холодный ветер, заставляет вспыхивать тлеющие угольки жизни. Страх смерти, вытекающий из ее понимания, является ценой за самосознание, умение выделить себя из потока жизни, что присуще исключительно человеку. Правда, некоторые люди умеют вытеснить эту неприятную часть самосознания. Фраза М. Хайдеггера: «Умирают другие» — приходит к этим людям, но только не к психастеникам. Смерть привносит в жизнь драматизм и серьезность, тайну. Чтобы успешно прожить краткую жизнь, необходимо видеть главное, не позволять себе лениться. Многие решения и действия невозможно обратить вспять, исправить. Ничего нельзя отложить «на потом». Любовь обостряется неотделимой от нее разлукой. Тема смерти является одним из главных нервов человеческой культуры. Если бы не смерть, возможно, жизнь превратилась бы в сонное царство. Как говорил В. Франкл: «Бессмертному некуда спешить». Если представить, что смерти нет, а жизнь на земле бесконечна, то может стать даже страшно: можно невыносимо устать от жизни, пресытиться ею, но придется жить дальше и. дальше — выбора нет. Ф. Ницше полагал, что возможно бесконечно устать от самого себя, процесса неизбывного самосознавания. Тревожному психастенику важно подумать и об этой грани смерти и жизни. Спиноза сказал, что мудрый думает о жизни, а не о смерти. Реализация этой мудрости является решающей в психастенической судьбе. Психастеник беспомощно дрожит за свою жизнь в обыденном, невысоком состоянии сознания, когда скорее прозябает, а не истинно живет. По остроте муки это переживание может быть сильнее даже психотического. Явно или неявно перед ним встает вопрос — во имя чего эта дрожь и трепет? Неужели так и жить в этом рабском страхе! ? Что же такое в этой жизни ценное, что так заставляет цепляться за нее? Когда психастеник не теоретически, а всем своим существом находит ответы на эти вопросы, то страх смерти съеживается и как бы уходит в параллельную жизни плоскость. Как было сказано в разделе о духовной жизни психастеника, ответ чаще всего содержится в самоотверженном служении святому для психастеника делу во имя Добра людям. Это может быть большое или маленькое дело, но оно поднимает дух психастеника на вдохновенно творческую высоту и дает ему пищу для переживаний гораздо более интересную и содержательную, чем мучительно бесплодные мысли о том, что жизнь все равно когда-нибудь закончится. — 101 —
|