История психологии труда в России

Если рассматривать мифологическое знание, как опреде­ленную закономерную ступень исторического развития обще­ственного сознания, обусловленную характером бытия, накоп­ленными обществом сведениями о действительности, в частнос­ти о психической реальности, а также возможностями и спо­собами мышления людей, если видеть в мифах не только сту­пень к развитым формам религии, но и ступень к подлинно на­учному знанию, знанию, адекватному потребностям общест­венной практики, то эта позитивная их роль, на наш взгляд, во многом может быть связана именно с высокой эмоциональ­ной насыщенностью, яркой образностью, а также опорой на ряд действий, процедур (пусть пока культовых). Именно эта их аффективно действенная, а позже эмоционально-вербаль­ная (в сказках) сторона, с нашей точки зрения, позволяла сде­лать мифы средством управляемого воздействия на последую­щие поколения, средством передачи общественно важных способов осмотрительного поведения (безопасного труда), ак­куратного пользования орудиями труда.

Первоначальной формой, вероятно, были действия с ана­логами трудовых ситуаций, но для их особой эмоциональной окраски они совершались при вечернем сумеречном свете кост­ров «священного огня», в священных пещерах, под особые зву­ки песен, в условиях особого одеяния участников.

Возможно, что возникновение культовых ритуалов закреп­ляло именно те постепенно найденные формы воздействия на людей, которые позволяли более эффективно создавать у них восприимчивое состояние сознания, управлять их памятью и вниманием, направленно воспитывать в людях требуемые по­лезные для коллективной жизни в условиях постоянной борьбы со стихией личные качества.

Мы присоединяемся к мнению Г. А. Антипова [7] о том, что «...охотничьи и вообще трудовые танцы» служили в пер­вобытной культуре «специфической формой социальной памя­ти, где в весьма еще нерасчлененном виде откладывался социальный опыт». И далее Г. А. Антипов цитирует высказывание М. С. Кагана (Лекции по марксистско-ленинской эстети­ке. Л., 1971. С. 257), которое мы также приведем: «Исполняя охотничий танец перед тем, как отправиться на охоту, люди думали, что они заклинают зверя. В действительности же они заклинали ... самих себя, т. е. подготавливали себя к охоте и подготавливали всесторонне: физически и духовно, практи­чески и психологически. Иначе говоря, магический танец ока­зывался средством общественного воспитания всех участни­ков - воспитания физического, профессионального и эстети­ческого» [цит. по. 7. С. 181].