По прошествии ряда лет, в 1979 году, будучи в Гарварде, я вновь напрямую обратился за разрешением продолжать работу над проектом. Его ответ звучал: "Даю зеленый свет". К осуществлению задуманного были привлечены и другие ученики Мюррея. Гарри, естественно, являлся неформальным главой рабочей группы. Ни одна статья не была включена или отвергнута без его непосредственного ведома и согласия. Рабочее название сборника — "Хрестоматия Мюррея" — придумал он сам. Еще одним участником группы стала Нина Мюррей. Не будет преувеличением отметить, что ее усилия оказались бесценными. Она являлась sine qua поп* книги — без ее неизменной поддержки, неохотных и скупых одобрений, которые она вытягивала из Гарри, книга так и не увидела бы свет. * [Conditio] sine qua поп (лат.) — "условие, без которого нет", то есть условие, без которого что-либо невозможно; необходимое условие. ~ Примеч. редактора. Однажды Нина прошептала мне на ухо: "Оставьте его мне". Тем не менее, Гарри не расставался с мыслью заново переработать ранее изданные очерки — что, рассуждая реалистически, ему не удалось бы осуществить. Поэтому я планировал просто переиздать уже опубликованные жемчужины. Позднее Нина Мюррей говорила мне, что Гарри поставил изданные "Труды" на столе в своем кабинете, и когда смотрел на этот том, в его глазах блестели слезы. И Ролло Мэй вспоминал, что в последние несколько месяцев жизни Гарри как-то указал ему на книгу и произнес: "Как здорово, что Эд ее издал". Эти его слова были для меня одной из самых больших наград, когда-либо полученных в жизни. "Труды по психологии: Избранные работы Генри Мюррея по персонологии" (Murray, 1981) в итоге состояли из 27 статей и глав книг, написанных Гарри в разное время. Они охватывали его жизнь (автобиографические работы), теорию персонологии (основная часть книги), психологию, психоанализ, Мелвилла, дьявола, науку и религию, а также размышления о достижении мира во всем мире. Мне кажется, что она представляет собой одну из самых лучших книг после "Исследований личности", с которой следует ознакомиться молодым психологам, чтобы составить целост ное представление о своей науке и понять истиную природу и цель овладения клинической психологией. Именно по этой причине, несмотря на все трудности, я доволен, что довел дело до конца. После всего изложенного, очевидно, нетрудно представить себе, почему меня охватывает радость, когда я сам пишу книги. Ведь они как дети: каждая для автора является любимой. Но, если продолжать сравнение моих книг с детьми, то выходит, что их отличала, по крайней мере, одна особенность: все они были отмечены стремительными родами, при довольно длительном вынашивании. В монографии "Смерти человека" (Shneidman, 1973) я, например, писал о "двадцатилетней одержимости" ею, а в "Голосах смерти" (Shneidman, 1980) отмечал, что "работал над книгой последние 30 лет". Мне кажется, что с предельной достоверностью начало работы над монографией "Определение самоубийства" (Shneidman, 1985) можно отнести еще к далекому 1956 году. — 44 —
|