|
Говоря о феномене интуиции, следует отметить, что меня с одинаковой силой привлекали как причинная индукция Милля (по законам которой проходит большая часть психической жизни), так и иррациональная, "темная" интуиция Мелвилла вместе взятые, сосуществование внешнего и внутреннего миров, которые вполне способны на дружбу между собой. Почему бы в жизни человеку не быть одновременно интеллектуальным и романтичным? Почему бы не смотреть на мир глазами критика и любовника? Почему бы не являться одновременно танцором и танцем - отвечая на вопрос Йейтса[6]? [6] Йейтс Уильям (1865-1939) - ирландский поэт и драматург. Последний из стансов поэмы У.Б.Йейтса "Среди школьников" ("Among School Children") звучит следующим образом: О chestnut tree, great-rooted blossomier, Are you the leaf, the blossom, or the bole? О body swayed to music, о brightening glance, How can we tell the dancer from the dance?- Примеч. автора. (Цветущий, много видевший каштан, Ты есть листва, цветы, иль ствол в обхвате О тело, что влекомо музыкой, о взор, В той пляске, где неразличим танцор. Пер. А.Моховикова). Не получить ли два удовольствия сразу - от разиньки и трески за трапезой жизни? ("Да, вот еще: что закажете на завтрак, разиньку или треску? - И то и другое, - ответил я. - И вдобавок пару копченых селедок для разнообразия". - "Моби Дик", гл. 15*). * Здесь и далее в книге ссылки на роман Г.Мелвилла "Моби Дик" даны по изданию: Мелвилл Г. Моби Дик, или Белый Кит // Собр. соч.: В 3 т. Л.: Худож. лит., 1987. Т.1. - Примеч. редактора. Таким образом, всегда стараясь оставаться "здравомыслящим человеком", я все же не стал бы a priori недооценивать плодотворную роль иррациональной любви, родительской или сыновней преданности, переноса и контрпереноса, патриотизма, Бетховена, Мел-вилла, словом, - "интуиции". Естественно, в этих обширных рамках не остается ни дюйма места для глупых идей вроде френологии, астрологии, гематрии, агиологии, хиромантии, креационизма, непорочного зачатия, загробной жизни или карт Таро. Как бы я ни восхищался Бруно Клопфером, как бы ни любил его (эти чувства с течением времени лишь крепли), но еще более, чем пятна Роршаха, меня привлекал ТАТ Генри Мюррея. С самого начала он стал моей любимой экспериментально-психологической методикой, которая имеет вполне определенное отношение к историям, повествованиям, сюжетным линиям, сценариям, фабулам, сочинениям на заданную тему, рукописям. Напоминая новеллы, она оказывается довольно близкой к образцам изящной словесности. Если тест Роршаха предоставлял примеры образных стилей восприятия субъекта, то ТАТ являлся настоящим раем для исследования его психодинамики, особенно ярко освещая невротические проявления в межличностном общении. Ключом всегда является тема. — 20 —
|