Бесполезен как роза

Идти своими ногами

Держать баланс

Когда я в детстве училась ездить на велосипеде,

Дорога должна была быть ровной, прямой и открытой

И чтобы никаких неожиданностей,

Вроде собак и футбольных мячей,

Которые вносят беспорядок и беспокойство.

Иногда я хочу,

Чтобы так было в жизни.

Просто. Прямо. Чтобы все наперед было видно.

И чтобы не было неприятных неожиданностей

В виде болезней, остаточного налога, любовных драм,

Которые вносят беспорядок беспокойство.

Но в глубине души я ведь знаю,

Что в детстве,

Мне разрешали кататься

Только в тупичке, на который выходил наш дом.

Теперь же я хорошо научилась

Ездить на велосипеде. Овладела

Переключением скоростей, дорожными правилами,

Умею держать равновесие, следить за дорогой,

Выработала координацию движений

И все делаю, как надо.

Поэтому теперь я могу ездить, где пожелаю.

Я не боюсь ни уличного движения, ни тугих подъемов.

Но больше всего я люблю узкие лесные тропинки,

Потому что там,

В царстве коварных кочек и неожиданных ям,

Живут певчие птицы.

Нетрудно рассказывать истории о том, что бывает не так в больницах и прочих лечебных заведениях, но это ведь не вся правда. Хороших воспоминаний о пребывании в их стенах у меня, конечно, наберется меньше, чем плохих, но в памяти сохранилось и много хорошего. Там я получала помощь и лечение, и там у меня была защита от одиночества. Лечебные заведения как-то возмещали отсутствие социальных связей, и в некоторых даже чувствовалось домашнее тепло. За это тепло приходилось платить дорогой ценой, потому что ради него приходилось жертвовать своей независимостью, самостоятельностью, а порой и чувством собственного достоинства, но все же это было лучше, чем ничего. Я помню подготовку к празднованию Рожества, мастерскую, где готовились пасхальные подарки, летние экскурсии и осенние праздники. Мастерские были оборудованы гораздо богаче, чем это в большинстве случаев могут себе позволить обычные люди в домашних условиях. Я помню вечера с хоровым пением, беседами и одиноко мне было общими занятиями. А с другой стороны помню, как одиноко мне было в своем углу, после того как меня выписали. К тому времени я привыкла жить в обществе по крайней мере двадцати человек, к которым нужно еще добавить персонал с постоянной сменой лиц, так как одни уходили, другие приходили. Там всегда было с кем поговорить, мы обедали вместе в большой столовой, ночные дежурные не спали всю ночь, так что и ночью, если понадобится, можно было найти, с кем побеседовать. Проблема была не в одиночестве, а в том, как бы побыть одной. Лечебные заведения были большие, с рабочей комнатой, общей гостиной, вестибюлями, комнатами для групповых занятий, залой для общих собраний, в некоторых был даже свой спортивный зал. В собственной квартире у меня не было никого, кроме меня самой. Квартирка у меня была маленькая, тесная и совсем темная. И там было тихо. Очень, очень тихо.