|
В Бергене есть дом, названный в честь Амалии Скрам[6] Домом Амалии. Он полон искусства, культуры и всяческой роскоши. Примерно за те же средства, какие ушли бы на содержание отделения круглосуточного пребывания, триста человек с различными психическими расстройствами получают здесь помощь, в основе которой положено овладение различными умениями, искусство и культура. Домом руководят два оплачиваемых работника, но им не принадлежит решающий голос. Дом управляется его пользователями, и все важные решения принимаются общим собранием. Пользователи дома рассказывают, что это просторное здание, где есть место как для различных развивающих занятий, так и просто для того, чтобы проводить там время в наиболее подходящие дни. В доме есть большой выбор разных занятий: керамика, рисование, шитье, музыка, литература и фотография. Это и развлечение среди однообразных будней, и в то же время лечение. Пользователи дома говорят о том, что это помогает предотвращать очередную госпитализацию, улучшает качество жизни и мотивирует к дальнейшей реабилитации. Это действенное средство. Конечно же, действенное! Человек — социальное животное, и мы реагируем на окружающую среду положительным или отрицательным образом. Так было в XVIII веке, и то же самое происходит в наше время. Очень важно постоянно напоминать друг другу, что в процессе выздоровления большое значение имеют такие вещи, как хорошее обращение с больным человеком и содержательная жизнь. Но в то же время нужно не упустить при этом один очень важный момент. Одна из главных особенностей культуры состоит в том, что этими вещами мы занимаемся потому, что в них нет «необходимости», потому что они сами по себе приносят нам радость, а не потому что мы хотим с их помощью добиться какой-то цели. Обыкновенно мы играем, поем, танцуем или нюхаем букет просто потому, что нам так хочется, а не ради какой-то пользы или здоровья. Конечно, бывает и так, что мы занимаемся танцами ради того, чтобы «быть в форме», или идем в театр, чтобы показать себя культурными людьми, но если эти цели становятся для нас важнее, чем радость, которую доставляет игра, то в этом случае мы, как правило, уже не получаем от этого удовольствия. Исследователи Леппер, Грин и Нисбет провели в 1973 году эксперимент. Посещая детские сады, они наблюдали за тем, чем больше всего любят заниматься дети. Как показали наблюдения, все дети любили рисовать. Подсчитав, сколько времени дети затрачивают на различные виды деятельности, они пришли к выводу, что рисованием дети занимаются часто и подолгу. Тогда детей разделили на три группы. Одной группе сообщили, что если дети будут рисовать, они каждый раз будут получать вознаграждение. Вторую группу ни о чем заранее не предупреждали, но детям, которые рисовали, каждый раз полагалось за это вознаграждение. Детей третьей группы решено было ни о чем не предупреждать и никак не вознаграждать, в ней все оставили, как обычно. Как решили, так и сделали: дети рисовали и, как и было запланировано, одни получали за это вознаграждение, другие — нет. После окончания опыта снова было подсчитано, сколько дети рисовали, и, хотя изначально все они любили рисовать, а группы подбирались совершенно случайно, теперь между детьми выявились отчетливые различия. Те, у которых все оставалось, как всегда, рисовали тоже как всегда — не меньше и не больше прежнего. Точно также вели себя те, которые получали неожиданное вознаграждение. Но те, которым было заранее объявлено, что за рисование их будут вознаграждать, стали теперь рисовать гораздо меньше, чем раньше. Рисование стало работой, средством для достижения чего-то другого, дети уже рисовали не ради того, чтобы рисовать, не потому, что это занятие было им интересно само по себе. Радость, которую дети получали от рисования, перешла на вознаграждение, и когда вознаграждения не стало, вместе с ним ушла и радость. — 18 —
|