Беды развода и пути их преодоления

Фрау Г. в последние недели протестует против обычных посещений отца, потому что ее шестилетний сын Бертрам после этих посещений «сам не свой и становится очень агрессивным». И это не только дома, но и в школе. Женщина пришла ко мне, чтобы получить поддержу специалиста в ее борьбе с отцом. Я не сомневался в том, что ее наблюдения в корне своем верны, но ее интерпретация («свидания с отцом не идут ребенку на пользу») была для меня далеко не такой уж само собой разумеющейся.

В ходе консультации выяснилось, как тяжело далось фрау Г. решение о разводе с мужем, который постепенно отдалял от семьи круг своих жизненных интересов. После очередной измены ей удалось так его возненавидеть, что она сумела наконец с ним расстаться.

Одновременно она призналась (мне и самой себе) в том, какое ужасное чувство вины по отношению к ребенку вызвало в ней это решение и как она изо всех сил старалась избавиться от своего мучительного чувства, в чем ей и помогла вера в то, что сын вовсе не страдает из-за развода. С моей помощью матери удалось наконец осознать эти свои чувства. Она поняла, что поведение и самочувствие ее сына было не чем иным, как реакцией на разлуку с отцом, и ее собственная интерпретация (будто ребенок плохо чувствует себя именно с отцом) выполняла функцию, о которой мы говорили выше: она освобождала мать от необходимости признать тот факт, что как раз разлука с отцом и причиняет ребенку невыносимую боль. С того момента, когда она сумела мужественно выносить свое чувство вины, у нее отпала необходимость (в целях преодоления его) утверждать, что посещения отца вредят ребенку. Благодаря освобождению от функции защиты в своей оценке ситуации, она сумела «благоразумно» задуматься о своей позиции и своем поведении, чем и было положено начало пути для благоприятных изменений. Конечно, немалую роль сыграли в этом советы специалиста.

Различие между психоаналитической консультацией и терапией

Пример фрау Г. ярко демонстрирует, что именно я имею в виду под «освобождением от функции защиты» в определенных педагогически проблематичных действиях или поведении. Хотя в центре этого процесса и стоит задача сделать сознательными некоторые отраженные (механизмами защиты) стремления и чувства (в данном случае в первую очередь чувство вины, сопровождавшее развод), тем не менее, это еще далеко не психоаналитическая терапия. Для психоаналитика осознание чувства вины или ненависти по отношению к бывшему супругу (реакции на пережитые обиды), а также страха матери, что ребенок может лишить ее за это своей любви, могло быть лишь вводом в дальнейшую работу по распознанию бессознательных влечений женщины. Дело в том, что эти чувства, являясь в общем нормальными реакциями на переживания, в то же время укреплены в бессознательном фрау Г. и связаны с глубинными конфликтами и вытеснениями, уходящими корнями в ее ранее детство, что и наделяет их силой и императивной властью. Эта связь, в свою очередь, «приглашает» к переносам внутренних конфликтов, которым когда-то была подвержена девочка, экзиснеционально целиком зависимая от своих родителей. Но эти глубинные родительские реакции на развод возможно переработать лишь в рамках аналитической терапии.