Взрослые проблемы взрослых людей

Чтобы «излечить» ревнивца, можно воспользоваться следующими психологическими приемами:

• не отрицать обвинений, а раскрыть их убогость, довести их до парадокса. Потом откровенно посмеяться над глупостью, до которой дошел взрослый, образованный, культурный и любящий человек;

• сделать вид, что виноват, признаться во всем, а потом показать повесть или роман, из которых позаимствованы факты и события;

• внушать ревнивцу, что ревность – болезнь, чтобы он, как и алкоголик, осознал это и сам осудил себя за то, что не удержался от соблазна.

Ревнивый человек должен научиться контролировать себя, руководствоваться не своими подозрениями, а трезвым рассудком. Надо заставить себя понять, что ревность не возвышает ни мужского, ни женского достоинства, что упреками и подозрениями, а тем более ссорами и конфликтами не удержишь любимого человека, а скорее оттолкнешь его от себя.

Когда уходит любовь

Психологически глубокое описание периода, когда происходит охлаждение былой страстной привязанности ранее любивших друг друга людей, раскрыто в романе знаменитого британского писателя XX в. Во Ивлина «Возвращение в Брайдсхед».

...

«Умерла моя любовь… Ее смерть произошла самым банальным образом… Я вдруг с ужасом осознал… что привычное… успело тихо умереть в моей душе, при этом я почувствовал себя так же, как чувствует себя муж, который на четвертом году брака вдруг понял, что не испытывает больше ни страсти, ни нежности, ни уважения к еще недавно любимой жене; не радуется ее присутствию и не стремится радовать ее и совершенно не интересуется, что она подумает, сделает или скажет; и нету него надежды ничего исправить, и не в чем упрекнуть себя за то, что случилось… Унылый ход супружеского разочарования… остались только хладные узы закона, долга и привычки. Сыграны… все сцены домашней трагедии – прежние легкие размолвки постепенно участились, слезы перестали трогать, примирения утратили сладость, и родились отчужденность и холодное неодобрение и все растущая уверенность, что всему виною не я, а она, предмет моей любви. Я различил в ее голосе неискренние ноты и теперь ловил их в каждой фразе; увидел у нее пустой подозрительный взгляд непонимания и эгоистические, жесткие складки в углах ее рта. Я изучил ее, как изучают женщину, с которой живут одним домом, день за днем: в продолжение трех с половиной лет, и знал все ее неряшливые привычки, все искусственные, затверженные приемы ее очарования, ее зависть и корысть, манеру нервно потирать пальцы, говоря ложь. Лишенная обаяния, она теперь предстала передо мной, как чужой и чуждый мне человек, с которым я нерасторжимо связал себя в минуту неразумения…» [13]