|
Голос с места. Кто это? Ежов. Это — рядовой работник, бывший белорусский работник, сейчас в Ленинграде в пожарной команде работает. Каковы же варианты этой идеи «дворцового переворота»? Я здесь не буду останавливаться на показаниях Сапожникова, они известны вам, я приведу только наиболее характерные показания Цетли-на. Он дает следующие показания: «Инициатором идеи „дворцового переворота" был лично Бухарин и выдвинул ее с полного согласия Томского и Рыкова»... (читает). «Выдвигался второй вариант для осуществления „дворцового переворота": во-первых, — распространить наше влияние на охрану Кремля, сколо- тить там ударные кадры, преданные нашей организации, и совершить переворот путем ареста... (Читает, кончая словами: «Используя служебное положение Рыкова, как председателя Совнаркома, ввести эту воинскую часть по приказу в Кремль».) В случае удавшегося переворота они распределяли посты. Предлагался на пост секретаря ЦК Томский, остальные посты в ЦК займут Слепков и вообще все другие участники правых. Таковы факты. Из тех идей, которые особенно характерны были в 1930—31 годах для Бухарина, была идея «дворцового переворота». Я, товарищи, затянул несколько доклад, разрешите мне дальше совершенно выпустить этот раздел, где говорится о блоке с троцкистами и зиновьевцами, ибо новых материалов в сравнении с теми, которые были на процессе и которые всем известны, я ничего прибавить не могу. Следует только сказать об этом самом блоке с троцкистами и зиновьевцами, о его некотором своеобразии, как оно рисуется по материалам следствия и как оно мне представляется. Видите ли, то, что правые после поражения в 1929 году сразу же встали на путь поисков связей с зиновьевцами и троцкистами, это показывают всем известная встреча Бухарина, его переговоры и т. д. и т. п. Сейчас мы располагаем еще одним новым фактом. Тот же Шмидт Василий сообщил нам следующую новость о том, что в конце 1930 года, насколько я помню по его показаниям, вызвал Шмидта к себе Томский и говорит ему: «Нужна дача мне твоя на вечер один». Тот его спросил: «Зачем?» «Не твое, — говорит, — дело». — «Нет, скажи». — «Для нашего собрания надо». Он членом центра был, спрашивает: «А я могу?» — «Нет, — говорит, — нельзя. Дай дачу». — «Я вначале немножко поартачился, обиделся», — говорит он. «Не хочешь дать? Найдем другую, другую квартиру найдем». — «Ну, потом, — говорит, — я предоставил, уехал сам. Затем на второй день я насел на Томского, устроил ему истерику. Что же получается? Вы там, тройка, что-то такое решаете. Я сам член партии, что я, идиот, дурак, что ли, я вам только подчиняться должен. В чем дело, расскажи. Нажимал на Томского, и Томский проболтался, говорит: «Было свидание у нас, был Рыков, был Бухарин и был я, был Каменев на даче. На все мои расспросы, о чем говорили, он сказал: я не скажу, не могу сказать». — 50 —
|