|
Для меня не должно быть человека, к которому я испытывал бы отвращение или ненависть. 13 Я ненавижу людей, не умеющих прощать. 14 Человек, ни разу еще не думавший о деньгах, о чести, о приобретении влиятельных связей, -- да разве может он знать людей? 15 Люблю ли я музыку? Я не знаю: слишком часто я ее и ненавижу. Но музыка любит меня, и стоит лишь кому-то покинуть меня, как она мигом рвется ко мне и хочет быть любимой. 16 Это благородно -- стыдиться лучшего в себе, так как только сам и обладаешь им. 17 Странно! Стоит лишь мне умолчать о какой-то мысли и держаться от нее подальше, как эта самая мысль непременно является мне воплощенной в облике человека, и мне приходится теперь любезничать с этим "ангелом Божьим"! 18 После того как я узрел бушующее море с чистым, светящимся небом над ним, я не выношу уже всех бессолнечных, затянутых тучами страстей, которым неведом иной свет, кроме молнии. 19 Мой глаз видит идеалы других людей, и зрелище это часто восхищает меня; вы же, близорукие, думаете, что это -- мои идеалы. 20 "Друг, все, что ты любил, разочаровало тебя: разочарование стало вконец твоей привычкой, и твоя последняя любовь, которую ты называешь любовью к "истине", есть, должно быть, как раз любовь -- к разочарованию". 21 Опасность мудрого в том, что он больше всех подвержен соблазну влюбиться в неразумное. 22 Лестница моих чувств высока, и вовсе не без охоты усаживаюсь я на самых низких ее ступенях, как раз оттого, что часто слишком долго приходится мне сидеть на самых высоких: оттого, что ветер дудит там пронзительно и свет часто бывает слишком ярким. 23 "Я не бегу близости людей: как раз даль, извечная даль, пролегающая между человеком и человеком, гонит меня в одиночество". — 2 —
|