|
Второй пример. Когда младогегельянцы вели дискуссии, используя понятия Гегеля, приспособленные ими к их собственным потребностям, они всегда ставили перед философией Гегеля вопросы, возникавшие перед ними из — за отставания истории современной им Германии, которую они сравнивали с Францией и Англией. Поражение, нанесенное Германии наполеоновскими войсками, в действительности не устранило исторического разрыва между ней и ведущими государствами Западной Европы. Немецкие интеллектуалы 1830–х гг. смотрели на Францию и Англию как на страны свободы и разума, в особенности после Июльской революции и принятия Англией Закона о выборах 1832 г. Таким образом, они опять — таки мыслили, а не переживали то, что другие осуществляли на деле. Но поскольку мыслили они об этом в стихии философии, то французская конституция и английский закон становились для них царством Разума, и именно от Разума они прежде всего ожидали осуществления либеральной революции в Германии[34]. Когда поражение 1840 года раскрыло им глаза на бессилие чистого (немецкого) Разума, они стали искать опору за его пределами; и именно в это время в их построениях появляется одна невероятно наивная и даже трогательная тема, само присутствие которой является свидетельством их отставания и их иллюзий, причем свидетельством, остающимся в пределах этих иллюзий: теперь они думают, что будущее принадлежит мистическому союзу Франции и Германии, союзу французского политического инстинкта и немецкой теории[35]. Таким образом, их ум занимают реальности, восприятие которых уже опосредовано их собственной идеологической схемой, их собственной проблематикой, которые уже искажены ею[36]. И когда в 1843 г., разочарованный неудачей своей попытки донести до немецкого народа уроки Разума и Свободы, Маркс наконец — то решает покинуть Германию и уезжает во Францию, он все еще отправляется на поиски мифа подобно тому как несколько лет тому назад на поиски их собственного мифа Франции отправлялось большинство студентов колониальных или зависимых стран[37]. И тогда происходит фундаментальное открытие: открытие того, что Франция и Англия не соответствуют своему мифу, открытие французской и английской реальности, лжи чистой политики, открытие борьбы классов, капитализма во плоти и крови и организованного пролетариата. Благодаря единственному в своем роде разделению труда Маркс открывает реальность Франции, а Энгельс — реальность Англии. И в этом случае мы тоже должны говорить о возвращении назад (а не о «снятии»), т. е. о возвращении от мифа к реальности, о действительном опыте, который разрывает покров иллюзии, во власти которой находились Маркс и Энгельс, о факте их собственного начала. — 48 —
|