|
Это действительно реализм здравого смысла, присущий всем нормальным людям. Монтегю и Питкин говорят о «вещах». Это достаточно неопределенное слово, которое может быть применено к чему угодно. Оно прежде всего вызывает ассоциацию с физическими вещами, данными в опыте. Однако познание, особенно научное, отнюдь не сводится к чувственному восприятию отдельных вещей. Познание стремится и к знанию общего, т.е. к некоторым общим понятиям или универсалиям. В науках общее выступает также в форме законов. Неореалисты это прекрасно знают и поэтому распространяют свой основной тезис также и на знание, имеющее характер общего. Четвертый пункт у Монтегю звучит так: «По крайней мере некоторые осознаваемые нами сущности, или универсалии, обладают идеальным существованием и в то время, когда мы их не осознаем» (78,424). Значит, не только конкретные вещи. воспринимаемые в чувственном опыте, существуют вне и независимо от нашего познания, но и универсалии, общие понятия также существуют независимо от нашего сознания, обладают независимым от него бытием. Что это такое? Конечно, это реализм в средневековом смысле, признающий самостоятельное существование обоих понятий, восходящих к платоновскому реализму. И действительно, неореалисты признают свое родство с платонизмом. Во вступительной статье к сборнику «Новый реализм» мы читаем в пункте 6: « Наконец, поскольку он (неореалист) рассматривает анализ и понятие как средство доступа к реальности, а не как трансформацию или фальсификацию ее, и так как он утверждает независимость реальности от ее познания, неореалист есть также платоновский реалист. Он придает полный онтологический статус мысленным вещам также, как физическим сущностям, или тому, что существует идеально (subsistents), как и тому, что существует (existents)»(73,35). Заметим, что здесь появляется понятие «сущность» (entity), играющее большую роль во всем американском реализме. Им обозначается, как теперь видно, любой предмет познания, как единичный, так и общий. Никакой принципиальной разницы между существующими вещами (existents) и существующими идеально (subsistents) неореалисты либо не замечают, либо не считают ее существенной для их основополагающего тезиса о независимом существовании всего познаваемого содержания, обозначаемого как «сущность». И наконец, последний, пятый, пункт у Монтегю гласит: «По крайней мере, некоторые из конкретных вещей, а также и универсалий, являющихся реальными, познаются, скорее, непосредственно, чем косвенно, через копии и мысленные образы» (78,424). Это, так сказать, коронный номер всей неореалистической программы, который выражает специфику и тип данного философского течения. Он означает отрицание теории «отражения» или «копирования» и замену ее теорией «непосредственного знания». В заключение Монтегю говорит: «Из последних трех постулатов видно, что мы собрались возродить обычный реализм, добавив к нему платонизм и вычитая из него дуалистическую теорию познания, или теорию копирования»(78, 424). — 46 —
|