Введение в философию

§ 645

Вольфианец Андрей Рюдигер так проникся мыслью о явном полном различии познания от хотения, что принимает для обоих в человеке две совершенно различные субстанции, и согласно этому человек, по его мнению, состоит из трех частей: mens, anima et corpus. Anima он называет по преимуществу волю, mens — интеллект. Animae, или воле, он приписывает не только мускульное движение, но и формацию плода (как Сталь), затем — все то, что в человеке и животных представляет инстинкт, всякий дар предвидения, причем последний он понимает под именем sensus veritatis in voluntate.

(См. его lib. IV, de sensu veri et f aisi, dissertatio prooemi‑alis, и phisica divina lib. I, c.4.)

Рюдигер был современником Сталя; поэтому и трудно решить, у кого первого появилась эта мысль: anima struit corpus.

§ 646

Фихте и Шеллинг заключаются во мне, но я не в них, т.е. то немногое истинное, что есть в их учениях, находится в том, что сказал я.

§ 647

По поводу оспариваемой новизны основных мыслей, на последней странице Principes de philosophie zooloque Жоффруа Сент‑Плера имеется одно верное и превосходное место, которое следует сравнить с Пролегоменами Канта, р. 32.

§ 648

Что представляет собою величайшее наслаждение, какое только возможно для человека? — «Интуитивное познание истины». — Правильность этого ответа не возбуждает ни малейшего сомнения.

§ 649

My greatest enjoyments are those of my own mind to wich, for me, no others are comparable, whatever they might be. Therefore if I possess myself. I have every thing, having the main‑point: but if I do not possess myself, I have nothing, whatever other things I might possess.

Hor. epist. 1.10.10, p. 243.

It is far otherwise with ordinary men: they borrow their enjoyments from without, and are rich or poor according to their share of them. Consequently my main‑object in life must always be the free possession of myself, implying free leisure, health, tranquillity of mind and those comforts I am accustomed to, and the lack of which would disturb me. It is clear that all this might be equally impaired by the possession of too many exterior things, as by having too little of them. Ilor. ibid. v. 11. 12. A certain instinct rather than distinct notions of all this, and my good genius, have always led me to pursue and conserve that free possession of myself, and to care little for all the rest. — But now I must do with the full consciousness befitting my age, what heretofore I did by mere instinct.[127]