|
Одним из самых замечательных симптомов доминирования, приобретенного сентиментализмом, является то, что мы называем «морализмом», это ярко выраженная тенденция всё соотносить с заботами морального порядка или же всё остальное ему подчинять, в особенности, то, что считается принадлежащим к области интеллекта. Сама по себе мораль есть нечто совершенно сентиментальное; она представляет собою точку зрения настолько относительную и случайную, насколько это только возможно, которая, впрочем, всегда была свойственна Западу; но, собственно говоря, «морализм» есть преувеличение этой точки зрения, произошедшее в сравнительно недавнее время. Мораль, какое бы ей ни придавали основание и какую бы важность ей ни приписывали, есть и может быть только правилом действия; для людей, которые ничем кроме действия не интересуются, очевидно, она должна играть главную роль, и тем более ей придают эту роль, что соображения такого порядка могут создавать иллюзию мышления в период интеллектуального упадка; это объясняет рождение «морализма». Аналогичное явление уже возникло к концу греческой цивилизации, но не достигло, кажется, тех размеров, которое оно приняло в наше время; фактически, начиная с Канта, почти вся современная философия проникнута «морализмом», что позволяет сказать, что она дает преимущество практике по отношению к умозрению, рассматривая эту практику, к тому же, под особым углом; эта тенденция доходит до своего полного развития в той философии жизни и действия, о которой мы говорили. С другой стороны, мы отмечали навязчивую идею даже у самых отъявленных материалистов того, что называют «научной моралью», представляющую ту же самую тенденцию; пусть ее называют научной или философской, в соответствии со вкусом каждого, но это всегда только выражение сентиментализма, и это выражение даже не изменяется заметным образом. Действительно, любопытно то, что моральные концепции в определенной социальной среде исключительно похожи друг на друга, претендуя при этом основываться на различных и даже противоположных соображениях; это хорошо показывает искусственный характер теорий, с помощью которых каждый старается оправдать практические правила, постоянно наблюдаемые вокруг себя. В результате, эти теории представляют собой просто особые предпочтения тех, кто их формулирует и адаптирует, а нередко, и партийный интерес, вовсе им не чуждый: в качестве подтверждения нам достаточно привести тот способ, которым «светская мораль» (научная или философская, не важно) противопоставляется религиозной морали. В конце концов, раз точка зрения морали является исключительно социальной, то вторжение политики в подобную область не должно удивлять сверх меры; это может быть менее шокирующим, чем использование для сходных целей теорий, претендующих на чистую научность; но, в конце концов, разве сам «сциентистский» дух не был создан для того, чтобы служить интересам определенной политики? Мы сильно сомневаемся, чтобы большинство сторонников эволюционизма были свободны от всякой задней мысли такого рода; возьмем другой пример, так называемая «наука о религии» представляется в гораздо большей степени полемическим инструментом, чем серьезной наукой; здесь, в особенности, рационализм выступает под маской сентиментализма, о чем мы упоминали выше. — 42 —
|