|
Недаром Цицерон (De offic. I. 4) признает, что Платон, вообще говоря, был бы крупнейшим оратором, если бы посвятил свое творчество ораторскому искусству{57}. Этого же мнения придерживались и многие позднейшие античные авторитеты вроде Дикеарха, Дионисия Галикарнасского, Плутарха, Диогена Лаэрция и других. 2. Отдельные суждения Прежде чем заняться двумя основными диалогами Платона, посвященными теории ораторского искусства, именно "Горгием" и "Федром", упомянем некоторые отдельные суждения его о риторике. а) Уже в "Апологии Сократа" (17 а-с) Сократ говорит о силе ораторского искусства, различает его хорошие и дурные стороны, боится, чтобы судьи не приняли его за оратора, и убеждает их в том, что он вовсе не оратор, который гоняется за украшениями речи, но что он будет говорить простыми, безыскусственными и правдивыми словами. О том, что оратор должен держаться только правды, Сократ в этой речи говорит еще раз (18 а), так что, по его словам (24 а), один из его обвинителей, Ликон, будет даже мстить ему за то, что он, Сократ, не оратор. В другом месте (Menex. 235 е - 236 а) Сократ называет своей учительницей Аспазию, жену Перикла, научившую его говорить не хуже, чем если бы учителем его был Антифонт. Едва ли это заявление Сократа нужно считать ироническим. Он нисколько не гнушался быть учеником женщины, как это мы знаем по его речи в "Пире", где своей учительницей теории любви он называет Диотиму из Мантинеи. б) Среди искусств, которые научают складывать звуки в слоги, слоги в слова, слова в предложения и т.д., Платон (Crat. 425 а) называет именно красноречие. Оратор убеждает толпу, в то время как обычный собеседник убеждает только одного (Alcib. I 114 с). Ораторы часто "дышат ветром политики и не имеют знания о наилучшем" (Alcib. II 145 е). в) О том, что ораторское искусство часто мыслится как весьма изысканное и украшенное, видно из слов Сократа, изображающего ораторов при погребении мертвых (Меnех. 234 с - 235 с) : "А будут хвалить мужи мудрые и хвалящие не наобум, но приготовляющие речи задолго; и хвалят они так хорошо, что говорят все, что к кому идет и не идет, и, как-то изящно расцвечивая речь словами, обвораживают наши души. Они всячески превозносят и город, и умерших на войне, и всех прежних наших предков, и нас самих, еще продолжающих жить, так что хвалимый ими я, Менексен, сильно возношусь духом и каждый раз, слушая их, стою как очарованный: мне представляется, что в ту минуту я сделался и больше, и прекраснее. Речь и голос говорящего такою флейтой звучат в ушах, что едва на четвертый, или на пятый день я бываю в состоянии опомниться и почувствовать, где я на земле, а до того времени думаю только, не на островах ли я блаженных душ. Так ловки у нас риторы". — 90 —
|