|
Итак, Израиль не осознавал того, что его преследовала та же ненависть, что с самого начала преследовала Иисуса Христа. Мессия Израилев испытал ее в скорби и отвержении, прежде чем однажды преобразить в Свою славу. В первых кровавых плодах этой полноты Израиля, христиане, если заглянут в свое сердце, могут распознать знамения ужасных событий, воспоминания о которых всегда будут обжигать нас и которые уже заняли свое место во мраке безразличия выживших. Как странные спутники, евреи и христиане совершают вместе свой путь к Голгофе. [Я говорил это много раз еще до 1941 г.486]: великим таинственным событием является то, что страдания Израиля все более и более отчетливо принимают форму креста. * * * Захотят ли христиане понять происходящее? Вот вопрос, который стоит в настоящее время. Как долго они будут спать? Как долго многие из них будут на деле отвергать учение ап. Павла, который говорит нам, что мы были привиты к маслине Израиля и стали вместе с ним причастными корням и жизненным сокам маслины? <Духовно мы - семиты>, - сказал папа Пий XI. Антисемитизм, прежде чем быть проблемой крови, физической жизни или смерти для евреев, является духовной проблемой, проблемой духовной жизни или смерти для христиан. Израиль привык к страданию и к преследованию, он переносит их в течение веков, он ожидает и боится их, но вместе с тем Израиль хорошо знает, что Его Бог ввергает его в пропасть и воздвигает из нее, чтобы снова ввергнуть его туда и снова вызволить оттуда. Всем нам, христианам из язычников, нужно совершить смиренное возвращение к истокам, где мы встретим трагическую ясность, с которой один Еврей, размышлявший об истории своего народа, с уверенностью говорит, что Израиль никогда не найдет ни отдыха, ни жалости. Есть нечто, на что набрасывается и стремится поразить антисемитская ярость: это христианская совесть. Отчаяние тех, кто покончил с собой из-за триумфа несправедливости, само по себе является образом чего-то еще более ужасного: искажением человеческой души преследователей и бездной порочности, в которую они рискуют ввергнуть род человеческий. Если Платон и Фома Аквинский имели основание сказать, что лучше предпочесть страдать несправедливо, чем преступно заставить страдать другого, и что зло в душе палачей страшнее зла, претерпеваемого жертвами, то из этого мы должны заключить, что разрушения, вызванные расизмом в сердцах расистов и антисемитов, были более страшными, чем пытки, которым они подвергли множество невинных. И в той мере, в какой человек охвачен расовыми предрассудками и неким умеренным антисемитизмом, осуждающим убийства, но не без того, чтобы найти им некоторое извинение, и тот, кто с невероятной политиканской покорностью соглашается на зло, причиненное чужому, или на дискриминационные законы или обычаи, и кто тем более низок, чем более он прикрывается доброй совестью, такой человек становится причастным демонам, которым послушны и палачи. Христианское сознание должно освободиться от расистской и антисемитской проказы не только для того, чтобы прекратить беззаконие, тяготеющее над невинными, но и для своего собственного спасения и для исцеления мира. — 267 —
|