|
Различие в реакции дальневосточных народов на западную цивилизацию в этих двух случаях имеет характер отнюдь не случайный или необычный. Реакция была разной оттого, что вызов, стоявший перед ними в каждом из случаев, был неодинаков. В XIX веке западная цивилизация предстала перед ними прежде всего в облике незнакомой новой технологии, в XVI же она возникла в облике новой незнакомой религии. Именно тот ракурс, в котором представала западная цивилизация, и предопределил различие в реакции, вызванной в умах и душах дальневосточных народов в первом и во втором случаях: незнакомую технологию не так трудно воспринять, как незнакомую религию. Технология оперирует вещами и понятиями, лежащими на поверхности жизни, так что кажется практически безопасным взять на вооружение зарубежную технологию, не подвергая себя риску духовного закабаления. Но разумеется, представление, что, овладевая чужой технологией, связываешь себя лишь до определенной степени, скорее всего ошибочно. Истина в том, что все отдельные элементы культурного пространства имеют глубинную внутреннюю связь между собой, так что, отбрасывая старую и привычную технологию и овладевая новой и чужой, нельзя удержать изменения на чисто технологическом уровне, они постепенно будут проникать все глубже, подтачивая исконную культурную традицию и завоевывая все новые и новые пространства для пришлой культуры, которая продвигается шаг за шагом, проникнув через щелку, пробитую клином техники. Сегодня мы своими глазами можем видеть, как этот скрытый эффект начинает проявляться на всем культурном пространстве Китая, Кореи и Японии спустя столетие или больше после того, как современная западная технология начала просачиваться в эти страны. Существенным фактором при этом, однако, является время; поэтому те революционные изменения, которые совершенно очевидны для нас сегодня, не могли предвидеть государственные деятели Дальнего Востока сто лет назад, когда они с большой неохотой принимали решение допустить чужеземную технологию в свои страны. Как и их турецкие современники, они намерены были воспользоваться западной технологией лишь настолько, насколько это было необходимо для собственной обороны и безопасности. Но даже если бы у них зародились подозрения о подспудных силах, заключенных в железном корпусе этого механического Троянского коня, они скорее всего не отказались бы от того, чтобы впустить его внутрь. Ибо понимали, что стоит отказаться принять чужую западную технологию, и их страны тут же станут жертвами вооруженного захвата. Итак, дальневосточным государственным мужам предстояло принять решение перед лицом внешней военной угрозы. По сравнению с этим внутренняя опасность подчиниться целиком с потрохами западному образу жизни казалась более отдаленной угрозой, которой можно было на время пренебречь. «Довлеет дневи злоба его». — 162 —
|