Символический обмен и смерть

терминированности, — но будут ли это еще симулякры? На более вы­соком уровне, чем код, пожалуй, оказывается одна лишь смерть, обрати­мость смерти. Один лишь бес-порядок символического способен про­рваться в код.

Всякая система, которая приближается к операциональному со­вершенству, близка и к своей гибели. Когда система изрекает «А равно А» или «дважды два — четыре», она оказывается на грани абсолютного господства, но и полного посмешища, то есть немедленной и вероятной субверсии, — ткнешь пальцем, и все рухнет. Известно, какой силой об­ладает тавтология, когда ею дублируется эта претензия системы на без­упречную округлость («брюхо» Убу).

Идентичность себе нежизнеспособна: поскольку в нее не удается вписать ее собственную смерть, то это и есть сама смерть. Так и получа­ется с метастабилизированными системами (функциональными или ки­бернетическими): их все время подстерегает угроза насмешки, мгновен­ной (а не в итоге длительной диалектической работы) субверсии, по­скольку вся инерция системы обращается против нее самой. Амбивалентность — вот что грозит наиболее завершенным системам, сумевшим обожествить свой принцип функционирования, подобно би­нарному Богу у Лейбница. Производимый ими завораживающий эф­фект обусловлен, как и в фетишизме, глубинным нежеланием их призна­вать и потому может мгновенно обратиться в свою противополож­ность. Отсюда их неустойчивость, которая нарастает по мере роста их идеальной внутренней связности. Подобные системы, даже будучи осно­ваны на радикальной недетерминированности (утрате смысла), оказыва­ются легкой добычей смысла. Словно чудовища каменноугольного пе­риода, они рушатся под своей чудовищной тяжестью и немедленно рас­падаются. Такова роковая судьба любой системы, которая собственной своей логикой обречена на полное совершенство, а значит и на полный распад, на абсолютную безотказность, а значит и на бесповоротный крах: связанные энергии всегда устремлены к своей гибели. Поэтому здесь возможна лишь катастрофическая, а вовсе не диалектическая стратегия. Приходится доводить все до предела, и тогда-то оно само собой обращается в свою противоположность и рушится. Поскольку именно в высшей точке ценности мы ближе всего к амбивалентности, поскольку именно в высшей точке связности мы ближе всего к глубо­чайшему срыву, вечно грозящему дублируемым знакам кода, — именно поэтому необходимо превзойти систему в симуляции. Следует обратить смерть против смерти — этакая радикальная тавтология. Сделать из собственной логики системы неотразимое оружие против нее. Против тавтологической системы единственно действенной будет стратегия сво­его рода патафизики, «науки о воображаемых решениях», то есть научной фантастики на тему обращения системы против нее самой в выс­шей точке симуляции, стратегия обратимой симуляции в рамках ги­перлогики разрушения и смерти.